— Один единственный выбор может выстроить судьбы или же разрушить их.
Когда Джуд посмотрела на Эйдана, пораженная тем, что он повторяет слова Кэррика, он пригладил ее волосы.
— Ладно, пойдем обратно. Она расстраивает тебя.
— Так и есть, — теперь Джуд прижалась к руке Эйдана, потому как спуск был куда сложней подъема. — Я бы хотела суметь поговорить с ней. Не могу поверить, что так легкомысленно говорю о своем желании поговорить с призраком, но я действительно этого хочу. Я бы спросила ее, что она чувствует, о чем думает и чего желает, и что бы она изменила.
— Ее слезы подсказывают мне, что она изменила бы все.
— Нет, женщины плачут по многим причинам. Чтобы изменить все, ей бы пришлось отказаться от ребенка, которого она выносила в себе, вырастила и любила. Не думаю, что она смогла бы сделать это. Она бы так не поступила. Кэррик просил слишком многого, но не понимал этого. Может, однажды он все осознает, и тогда они найдут друг друга.
— Он всего лишь просил то, в чем нуждался, и отдал бы все, что у него было.
— Ты думаешь, как мужчина.
— Что ж, ну я и есть мужчина, и как еще мне думать?
Намек в его голосе на уязвленную гордость заставил Джуд засмеяться.
— Именно так, как ты думаешь сейчас. И то, что женщины думают как женщины, объясняет, почему два наших вида так же часто не понимают друг друга, как и приходят к согласию.
— Время от времени я не против вступать в противоречия, ведь так интересней. И потому что сейчас я думаю как мужчина… — Эйдан сгреб Джуд в свои объятия и приглушил ее удивленный вздох своими губами.
Как поцелуй может быть настолько нежным и обжигающим в одно и то же время? — задалась она вопросом. Поцелуй был настолько нежным, что на ее глаза навернулись слезы; настолько жарким, что ее кости плавились. И Джуд позволила себе погрузиться в теплое озеро, края которого облизывал огонь.
— Ты хочешь меня, Джуд? Скажи, что ты хочешь меня.
— Да, я хочу тебя. Я всегда хочу тебя, — она уже погрузилась по шею в этот бассейн, и теперь ныряла в него.
— Займись со мной любовью здесь, — Эйдан беспокойно прикусил ее нижнюю губу. — Здесь под светом луны.
— Ммм, — Джуд начала соглашаться, затем резко всплыла на поверхность, как опрометчивый ныряльщик цепляясь за воздух. — Здесь? На улице?
Эйдана удивила бы ее реакция, но соблазнение, которое он начал, обвилось вокруг, чтобы заявить свои права на него.
— Здесь, на траве, когда вокруг нас дышит ночь.
Все еще держа Джуд, Эйдан опустился на колени. Он путешествовал по ее лицу своими губами и бормотал:
— Отдайся мне.
— Но что если кто-то придет?