Джуд еще раз обернулась к присутствующим.
— Чтобы все здесь лучше поняли… Только то, что я сплю с ним, не означает, что я побегу покупать свадебный торт, когда он щелкнет пальцами. Я буду спать, с кем хочу.
— Я свободен, — крикнул кто-то из зала, и это вызвало взрыв оглушительного смеха.
— Довольно, — Эйдан так хлопнул рукой по бару, что стаканы подпрыгнули. — Это наше личное дело, — он поднял крышку бара и пропустил Шона. — Наверх, Джуд Франциска.
— Нет, — она вздернула подбородок. — Так как, кажется, слова до тебя не доходят, я спрашиваю, какую именно часть моего объяснения ты не понял.
— Наверх, — повторил Эйдан и крепко взял Джуд за руку. — Здесь не место.
— Это твое место, — напомнила она. — Это то, чем ты занимаешься. Убери от меня руки.
— Мы обсудим это наедине.
— Я уже обсудила, — когда девушка попыталась рывком высвободить руку, он просто потащил ее наверх. От того факта, что Эйдан мог так с ней поступить, что люди расступались на их пути, поскольку он был достаточно сильным, чтобы просто приволочь ее туда, куда выбрал, у нее внутри что-то щелкнуло. Словно последний замок на бутылке с темным, кипящим варевом был разрушен.
— Я сказала, убери от меня свои руки, сукин ты сын, — Джуд не могла вспомнить, как сделала это, поскольку красная пелена закрыла ей глаза, но почувствовала, как свободной рукой врезала Эйдану по лицу.
— Святой Боже, — звезды взорвались у него в голове, боль была ужасающей, впрочем, как и чувство шока от того, что она сделала. Инстинктивно Эйдан прижал руку к носу, когда оттуда потекла кровь.
— И держись от меня подальше, — с большим достоинством произнесла Джуд, когда все в пабе снова замолчали. Она развернулась и вышла за секунду до шквала аплодисментов.
— На, попробуй это, — Шон подошел к нему с тряпкой. — У нашей Джуд чертовски точный удар справа.
— Ага, — Эйдану нужно было присесть, что он и сделал, когда Дарси притащила ему освободившийся стул. — Какая муха ее укусила? — он не обратил никакого внимания на посыпавшиеся со всех сторон ставки на свадьбу и с благодарностью принял лед, который принес ему Шон.
Эйдан Галлахер с изумлением и отвращением уставился на окровавленные тряпки.
— Женщина справилась с тем, что не могли сделать мужчины вот уже тридцать один год. Она сломала мой проклятый нос.