Зажмурив на секунду глаза, Тейлор собралась с силами. Кем бы он ни был, этот Карл Синклер, через несколько секунд он будет здесь, так что ей потребуется все ее самообладание. Боже, ну и дела! Нарочно не придумаешь.
Дверь открылась, и Лорэн пропустила в кабинет сутулящегося седого человека с мучнисто-бледным лицом — того самого, которого Тейлор видела в приемной.
— Закрой, пожалуйста, дверь, Лорэн, — сказала она. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал их разговор. Она окинула мужчину, стоявшего перед ее столом, внимательным взглядом и замерла, потрясенная. Конечно, это он! Все тот же высокий лоб и те же голубые глаза. Некогда красивое лицо было одутловатым, но черты его остались прежними.
Волосы его были причесаны так же, как и всегда, и все так же слишком сильно напомажены. Только вот черными они уже не были. И крупный чувственный рот остался таким же. Да, сомнений не было, перед ней стоял Карл Синклер. Холодок давно забытого страха пробежал у нее по спине. Это было слабое подобие того страха, который преследовал ее в детские годы, но и его было достаточно, чтобы Тейлор захотелось отодвинуться подальше от этого человека.
Он стоял перед ней, перекинув пальто через руку и держа шляпу в другой руке. Судя по тому, как он отводил взгляд, ему было не по себе. Куда девалась его прежняя самоуверенность?
— Это я, — сказал он просто.
— Сама вижу, — процедила Тейлор, вздернув подбородок. — Зачем ты явился?
Смутившись еще больше, он наконец решился взглянуть ей в лицо.
— Я долгие годы разыскивал тебя и твою мать, — произнес он срывающимся голосом и снова отвел глаза в сторону.
— Что тебе надо? — спросила Тейлор.
Ей не хотелось, чтобы он отвечал. Так, значит, она не виновна в убийстве? А как насчет попытки убийства? Нет, решила она, и в этом он скорее всего обвинять ее не будет. Однако ее пугало, что он стоит тут, такой непохожий на себя. Все, что она хотела ему когда-то высказать, сразу же вылетело у нее из головы. Из-за странного чувства вины она часто мысленно разговаривала с Карлом — вела с ним этакие односторонние диалоги, какие нередко ведут с людьми, от которых страдали и которых заставили страдать сами. Она и не предполагала, что когда-нибудь появится возможность высказать ему все это в лицо. В мыслях она говорила это человеку, причинившему ей столько страданий, а совсем не этому обрюзгшему старику, стоящему перед ней.
Он снова посмотрел ей в глаза. Уголок его рта приподнялся в знакомой кривой улыбке, которая исчезла так же неожиданно, как появилась. И вдруг он заговорил — торопливо, сбивчиво.