Вот бы они у нас так выйти попробовали…
«У нас»? Да нет, уже «там, у них». Надо привыкать к вынужденной эмиграции, надо привыкать…
— Смотрю, здесь не шалят на дорогах? — зевнул я.
— Здесь порядок, — кивнул Михаил Григорьевич. — Не забалуешь.
— А с нечистью как? — поинтересовался Напалм.
— Иногда прорывается от вас. Особенно после магических бурь. Свою они повывели почти начисто.
— А! Поэтому и монаха обратно отправили! — догадался пиромант.
— Да нет, — возразил торговец. — У местных властей отношение к служителям культа не самое лучшее. Свобода вероисповедания, конечно, присутствует, но только в частном порядке. Хочешь молиться, молись дома. Церквей нет.
— А чего так? — удивился я.
— Говорят, в ихней Думе партработники старой закалки верховодят.
— Коммунисты и Дума, — вздохнул пиромант. — Куда этот мир катится?
— А почему нет? — хмыкнул торговец. — Переименовали горком в Думу, и все дела…
Я только усмехнулся и острить на этот счет не стал. Сразу видно, что один, что другой — местные. В Российской Федерации такое сочетание никого давно уже не удивляет. Коммунисты и коммунисты, Дума и Дума.
Постепенно меня окончательно укачало, и как-то совершенно незаметно для самого себя я вновь прикорнул, подложив под голову сумку. Фыркавшие лошаденки споро тащили сани, копыта размеренно стучали по укатанной дороге, одни поля меняли другие. А я дремал, и даже пытавшийся забраться под дубленку мороз оказался не в силах прогнать навалившуюся сонливость. Не иначе, акклиматизация началась…
К Северореченску мы подъехали уже в сумерках. Могли бы и раньше добраться, но Михаил Григорьевич несколько раз останавливал обоз и самолично осматривал лошадей. И хоть перекусить горячим не получилось, но отдых, вне всякого сомнения, пошел нам только на пользу. Я, по крайней мере, немного в себя пришел, а то даже глаза толком не открывались.
Понимаю, что акклиматизация началась, да и выспаться ночью толком не получилось, но, когда голова словно ватой набита, ничего хорошего. Мало ли какую глупость в таком состоянии, не подумав, сболтну?
А вот перекусил бутербродом с кофе, размялся и вновь себя человеком, а не мешком, непонятно чем набитым, почувствовал. Ну а дальше уже как-то незаметно и окраины Северореченска показались.
И сам город, к моему немалому удивлению, стеной, в отличие от Форта и встречавшихся по пути поселений, огорожен не был — дорога сразу вышла к пригороду.
— Елки-палки, дед на палке! — удивился пиромант. — Стены нет!
— Да бесполезно просто, — пояснил Михаил Григорьевич. — Город на две части рекой разделен, не огородить толком.