Она была права, моя докторша-психиатр. Я не была уверена в том, что у меня все выйдет. Но я не могла больше терпеть. Я чувствовала, что стою на краю пропасти. Перепрыгну – окажусь на свободе, нет – об этом даже думать не хотелось. Уж лучше погибнуть, чем возвращаться в эту вонючую, прокуренную квартиру.
Когда машина снова поехала, я стала смотреть по сторонам. Город большой, на улицах много людей, и это было отлично. В толпе затеряться намного легче. Рядом с «Глобусом», где мы жили, было не так уж много народу. Я даже подумала, что в Стокгольме вообще мало жителей, но, оказывается, это не так. У входа в магазины вообще была толчея. А, так скоро Рождество, вспомнила я. В кино я видела, как дети получают рождественские подарки, а у нас подарки получают на Новый год. Я вздохнула. Уж на что мы бедно жили, но бабушка всегда мне что-нибудь дарила. Она выбирала практичные вещи – варежки или шарфик. В последний раз я получила от нее настоящие тонкие колготки. Где она только их купила? Бедная бабушка! У нее было слабое сердце, и она очень переживала, что я уеду учиться и оставлю ее одну. Я обещала заботиться о ней, как заботилась обо мне она, когда я была маленькой. А теперь она, вероятно, думала, что я ее обманула. Нет, я должна убежать во что бы то ни стало, что бы со мной ни случилось…
Хорошо, что Татьяна дала мне теплую куртку. Без нее я бы замерзла…
Я старалась читать вывески, чтобы не пропустить русское посольство либо другое русское учреждение, где можно было бы попросить о защите. Посольство здесь точно должно быть, хотя Арон вряд ли проедет мимо. Надеяться на это было просто глупо, но я все равно надеялась.
В детстве я часто просила бабушку рассказать мне сказку о двенадцати зайчатах, которые хотели стать храбрыми. Волшебник сказал им, что в Новый год, ровно в полночь, они могут загадать любое желание и оно исполнится. Я тоже загадывала желания. Помнится, под Новый год я шептала про себя: «Хочу, чтобы у меня были настоящие папа и мама и чтобы они любили меня». Наверное, мое желание не исполнилось потому, что я засыпала раньше боя курантов. Но теперь я не упущу своего шанса. Мое единственное желание – убежать – должно исполниться. Я никогда не вернусь обратно. Пусть лучше Марат убьет меня.
– Вот, бля, нам надо на другую сторону улицы, – выругался Арон, когда мы выехали из длинного тоннеля. – Теперь надо крутиться.
– Твою мать, что ж ты раньше молчал? Тут нет левого поворота! – заорал Марат.
– Я не знал.
– Не знал, – передразнил Марат. – Ты что, не слышал, что у меня времени в обрез. Теперь придется до следующего перекрестка пилить.