– Ты умеешь читать, бабуля? – повторила я свой вопрос.
Бабушка молча взглянула на меня, потом пошла в угол к умывальнику и стала мыть свои большие корявые, узловатые руки. Она несколько раз хорошенько намылила их большим коричневым куском мыла и сполоснула пену водой из умывальника. Водопровода у нас в доме не было, да и туалета тоже. Уборная была во дворе, а маленькая баня – в огороде. Баня в нашей деревне была у всех. Современная финская баня не идет ни в какое сравнение с русской баней, которую топят березовыми дровами и в которой при мытье используют березовые веники. Ими хлещут по всему телу, в результате расширяются поры, и вся грязь, все болезни выходят из тела. После бани чувствуешь себя как бы вновь рожденной.
Баня хороша и летом, и зимой. Самое то – выскочить летом на свежий воздух, после того как хорошенько похлещешь себя березовым веником. Все тело горит, и ты бросаешься в маленькую речушку, очень холодную, потому что чистые ключи остужают воду даже в самые жаркие дни! Но еще лучше ходить в баню зимой. Если снаружи совсем холодно, накидываешь на себя пальто, берешь полотенце, засовываешь ноги в галоши и – бегом до бани. Открываешь дверь, и теплый воздух ударяет тебе прямо в нос. В предбаннике, где на крючках развешаны березовые веники, раздеваешься, берешь веник и входишь в другую половину бани, в парную.
Первым делом надо привести в порядок веник. Веник должен быть достаточно велик и не терять маленьких зеленых листочков даже после двух-трех раз использования. Мытье в бане во многом зависит от веника. Ломать березовые ветки нужно ранней весной, когда листья только что распустились и не больше двух-трех сантиметров. После того как веник высох, листья на нем не опадают, даже если как следует побьешь им по телу. Свежие веники подвешивают к потолку в хорошо проветриваемом и в не слишком светлом помещении. Бабушка обычно развешивала их в дровянике рядом с баней. Готовые веники развешивались потом в предбаннике и ждали своей очереди.
Бабушка только в бане могла смыть всю грязь с рук, вымыть из-под ногтей и из глубоких складок, из-за которых ее руки казались обернутыми в черную паутину. Обычным мылом сделать ей это не удавалось.
И когда я спросила ее о книгах, казалось, что она хотела содрать кожу со своих больших рук, уставших от тяжелой работы. Я стояла, молчала и ждала.
Бабушка наконец кончила мыть руки и тщательно вытерла их новым полотенцем, за которым сходила в кухню и достала там из комода. Потом она присела перед комодом на корточки и выдвинула нижний ящик. Я продолжала молча наблюдать за ней. Но и она не произнесла ни слова, а только вздыхала. Некоторое время спустя она выкопала из ящика тетрадь в старой темно-зеленой обложке, на которой золотыми буквами было что-то написано. «Аттестат зрелости», – прочитала я по буквам.