– Каков был твой отец? – спросила она.
Я с удивлением взглянула на нее: почему она этим заинтересовалась? Сергей не имел никакого отношения к моему отцу.
– Я не знаю, кто он, – ответила я и разрыдалась. Почему она спросила меня о нем? Сергей же не мог быть моим отцом. Ему было около сорока лет. Хотя по возрасту он вполне годился мне в отцы. Но нет, это невозможно, никаких аналогий. Он просто сразу привлек меня своим внешним видом, привлек как мужчина.
– Возможно, ты увидела в нем образ отца – именно то, чего тебе не хватало в детстве.
– Я не знаю, – ответила я честно. – Об этом я тогда не думала. Я просто доверяла ему. Хотя…
Я вспомнила, как закралось сомнение, что что-то не так, когда Сергей сообщил, что не поедет со мной в Минск. Почему я не обратила на это внимание?
– Ты настроена была ехать, и ты не хотела видеть подстерегавшую тебя опасность. Твой мозг не воспринимал сигналы опасности, – объяснила докторша.
– Я помню, что с самого начала Марат и Эвелина мне не понравились.
– Легко быть умным задним числом. Не кори себя за то, что поехала. Это не твоя ошибка.
– Так чья же, в конце концов?
– Ничья. Прими все, как есть. Не твоя вина, что ты неправильно оценила ситуацию. Тебе так хотелось создать свое будущее, тебя двигала вперед воля…
– Только не вперед, а назад, в ад, – поправила я ее.
– Есть пути и назад, но я тебе помогу, – пообещала докторша. – Только тебе самой надо захотеть начать жить снова.
Как же она поможет мне, размышляла я. Стану ли я смотреть на мужчин другими глазами? Буду ли я чувствовать себя человеком, а не ковриком для вытирания ног? Смогу ли я вообще полюбить другого человека?
Тогда я не верила в это. В больнице я не могла спокойно смотреть на себя в зеркале. И я сейчас не могу посмотреть себе в глаза. Бывают дни, когда я по-прежнему презираю себя, но… бывают и иные дни, когда я чувствую себя почти счастливой, когда я ощущаю, что вопреки всему живу. Что я, наконец, полностью свободна.
Но там, рядом с «Глобусом», я не очень-то задумывалась над тем, что когда-нибудь полюблю другого человека. Там главное было выжить, как сказала мне докторша, и я неосознанно боролась за эту возможность.