— Она все же леди! Может, даже француженка! Или итальянка… Генри! Смотри же! А вот французы сидят. А вон там… вон там, рядом с британцами, настоящие турки! — продолжал возбужденно шипеть под ухом Малыш. — Посмотри… Ну посмотри же сам! Здесь, знаешь… Знаешь, Генри! Здесь так здорово!
Баркер непроизвольно проследил за взглядом брата. Сморщился. Вот чертовы европейцы! Все же публика на «Аквитании», в большинстве своем американская, была ему куда приятнее. А здесь все выглядело чужим. И запахи были тоже чужими, и звуки. И вся эта тявкающая болтовня на непонятных языках. Слава богу, в ресторане есть хотя бы англичане — по крайней мере, их речь можно разобрать, если вслушаться и не обращать внимания на сюсюкающее квакание. Старушка с корзиной для вязания наверняка англичанка. Из хорошей семьи. Вот эта — истинная леди. А девица, конечно же, шлюха. Никаких сомнений. Точка.
Девица вальяжно откинулась в кресле, потянулась — кружево низкого ворота чуть сползло вниз, обнажая темную ложбинку между грудей. Баркеру на доли секунды показалось, что он встречал ее где-то, может, даже в заведении у Бет, но этого хищного, с мелкими чертами личика он абсолютно точно не припоминал. «Старею. Пора завязывать со спиртным», — окончательно постановил Баркер и отложил винную карту в сторону.
* * *
Красотка капризно ковырялась вилкой в утином пашете, то и дело бросая быстрые цепкие взгляды на Малыша. Араб жадно поглощал сырые устрицы, не обращая внимания на поведение содержанки. За соседним с ними столиком расположилась компания молодых турецких офицеров, скорее всего сыновей османских аристократов — бывших военнопленных, поспешно возвращающихся с Мальты через Европу домой. Турки шумели, спорили, то и дело вскакивали и начинали широко жестикулировать, но быстро остывали, возвращались за столик и требовали у официанта мидий, мяса и вина.
Двое пожилых французских дипломатов быстро жевали, уткнувшись одинаково уставшими, какими-то мятыми лицами в тарелки. Расположившиеся ближе к бару англичане — штатские по виду, но не по выправке, — наоборот, выглядели свежими, подтянутыми и, несмотря на изрядное количество выпитого бурбона, вели себя достойно. Даже когда один из турков не удержался на ногах из-за резкого и неожиданного рывка состава и под одобрительный хохот товарищей уселся прямо на колени одному из англичан, тот остался невозмутимым. И на сбивчивые, больше похожие на оскорбления пардоны покрасневшего, как феска, офицерика великодушно улыбнулся и предложил тост за союзничество и долгую дружбу.