— Где? Где он? — обратился Баркер к длинному англичанину. Тот уже вернулся к своей компании и словно забыл об инциденте. — Мой брат? Малыш где?
— Сопровождает юную леди… — Англичанин запнулся, но на этот раз обошелся без сарказма в адрес дамы, — до купе по ее просьбе. Вы разве не заметили? Черт…
— Черт! — Баркер отшвырнул в сторону неудачно подвернувшегося под руку стюарда, едва не сбил с ног старушку с вязальной корзиной и бросился вслед за арабом, встревоженный настолько, что даже не обратил внимания на англичанина, который рванул за ним.
В следующем вагоне араба не оказалось. Баркер ускорился и влетел во второй от головы состава пульман на всех парах… И едва не врезался в Малыша, спешащего навстречу.
— Чтобы ниггеры пять раз женились на твой прабабушке! Ты соображаешь, что творишь?! Мало того что из-за тебя мы сейчас торчим в этой долбаной Албании, где все болтают на этом долбаном албанском, даже копы… и где, если нас повяжут, мы не сможем даже произнести «задница» и «адвокат»… Какого ты встрял за эту шлюху! Сколько раз можно повторять… Была бы на моем месте наша ма, она бы… Малыш, я так рад, что ты цел и невредим. — Баркер выдохнул и отпустил наконец брата, которого он, оказывается, все это время крепко держал за грудки и тряс изо всех сил. — Все в порядке?
— Да. В порядке… — как-то вяло ответил Малыш, но Баркер не обратил на это внимания, довольный тем, что все обошлось.
— В купе! Живо! — Баркер не удержался и дал Малышу легкий подзатыльник. — Больше никаких закидонов, ясно? Или запру тебя в этой конуре до самого прибытия без жратвы… — еще раз пригрозил Баркер притворно суровым голосом.
«Надо будет завтра сказать этому длинному англичашке спасибо», — решил Красавчик, проваливаясь в сон. Рука его лежала под подушкой, пальцы привычно обхватывали рукоять «кольта», а на двери купе висела трещотка, связанная на скорую руку из пяти серебряных ложек, позаимствованных из опрокинутого буфета не наживы ради, но безопасности для. На буковой полке прямо над головой Баркера громко тикал позолоченный брегет — подарок Родинки (или Кудряшки — Баркер не был уверен точно), отсчитывая часы и минуты «по Чикаго». Шесть тридцать вечера — самое время выпить бокальчик виски. Но это если только вы все еще дома, а не посреди чистого поля, затерявшегося где-то между Парижем и Константинополем, но ближе к Бухаресту. Красавчик Баркер почмокал губами, как младенчик, повернулся на бок и захрапел.