— Грустно все это… — Одри вдруг подумала, что с мистики можно плавно перевести разговор на смерть Эстер. — Действительно интересная история. — Она волновалась и, чтобы чем-то занять руки, стала вывинчивать объектив и менять его на другой. — Но, полагаю, в биографии старых гостиниц всегда масса жутковатых историй. Вы меня почти убедили, что буревестник — символ беды.
— Беды? — задумался Джон. — А мне кажется, что эта птица символизирует силу духа, умение противостоять невзгодам и в конечном счете побеждать.
Хм, уж не подсмеивается ли он надо мной? Одри решила продолжать разговор, несмотря ни на что.
— Хорошо, не будем спорить. А нет ли у вас в запасе еще каких-нибудь историй? Ну например, про партию в карты, которая на рассвете завершилась выстрелом неудачника в висок, или о любовниках, бросившихся в пучину океана…
Господи, подумала Одри, неужели, решившись на откровенные намеки, можно что-то разузнать о смерти Эстер? Наверняка Олтманы держат эту тайну за семью печатями. Неужели я в самом деле надеюсь, что однажды вечером за общим обедом кто-нибудь из мужчин бросит: «Кстати, помните ту девушку, с которой десять лет назад я ночью купался голышом? Ту, что утонула?»
Во всяком случае, не следует быть слишком щепетильной. Надо добиваться своего, незаметно, но настойчиво подводить собеседников к интересующей меня теме. Вдруг кто-то потеряет осторожность и наконец обмолвится о том, что произошло в роковую ночь много лет назад.
— В общем-то, конечно, в отелях всякое бывает. — Похоже, вскользь брошенная фраза об океанской пучине не вызвала у Джона никаких ассоциаций. Со сноровкой опытного ассистента он принялся помогать Одри складывать аппаратуру в кофр. — Вот, например, в конце тридцатых годов некий вышедший в тираж голливудский актер захотел с горя свести счеты с жизнью и попытался повеситься на банановом… кхм… дереве. Но он был насквозь пропитан алкоголем и отключился, так и не поняв, что банан, хоть и достигает восьми метров в высоту, но все же не дерево, а травянистое растение.
Неужели это все? Брошенный ребенок и спившаяся кинозвезда… Не много же мне удалось узнать, с досадой думала Одри, разглядывая на запястье Джона знакомую татуировку. А как насчет Эстер? Она с трудом удержала готовый сорваться с языка вопрос. Как насчет красивой золотоволосой восемнадцатилетней девушки, которая остановилась в «Буревестнике», отправилась с поклонником ночью на пляж и не вернулась?
Неужели владельцы отеля забыли эту историю?
Нет… невозможно. Никто не в силах забыть свою жертву. Десять лет, конечно, большой срок, но и его недостаточно, чтобы чувство вины перестало терзать нечистую совесть. А вдруг именно поэтому Джон охотно читает лекции по ботанике и не хочет говорить об утопленниках?