Но этот голос был довольно слаб, и ей не хотелось прислушиваться к нему. Эвелин слышала только шум водопада и глубокое дыхание Квентина у своего уха. И еще биение собственного сердца, которое вдруг стало гулким и частым. Зачем он?.. Почему она позволяет это? Это похоже на объятия влюбленных, но они же не любовники.
В ее мозгу мелькнула предательская мысль, что он был бы прекрасным любовником. Она чувствовала это с самого начала. Как бы увидев Квентина глазами Билли, она угадала в нем страстное сердце. А какие у него ласковые руки…
Это было какое-то сладкое сумасшествие. Весь день она держалась из последних сил. Чувствуя опасность, она словно отгородилась от него невидимой стеной, за которой чувствовала себя спокойно.
Но ему все-таки удалось преодолеть эту стену.
Видимо, нашлась какая-то трещинка, которой она не заметила, какая-то слабина, которой не придала значения.
И теперь Эвелин не в силах вытолкнуть его обратно. И не хочет, а это особенно опасно…
Эвелин опять поежилась.
— Совсем замерзли?
Она молча покачала головой, нечаянно коснувшись щекой его небритого подбородка. Его сильное тело согревало ее, хотя холодные брызги водопада осыпали их мелкими капельками.
— Вот и хорошо. — Его ладони легли ей на плечи, он прижался к ней еще крепче, и Эвелин стало так тепло, что она едва не начала таять, как сахар на солнце. Теперь она не смогла бы поднять голову, даже если бы попыталась.
Но она должна была попытаться, так как прикосновения Квентина изменились. Из ласковых они стали откровенно чувственными. Его рука гладила ее обнаженную шею, Эвелин ощутила прикосновение его прохладных пальцев к мочке уха.
Это похоже на гипноз, подумала она и закрыла глаза. Завороженная настойчивым и невероятно чувственным движением его пальцев, она не стала протестовать. Его ладонь уже более уверенно скользнула за ворот свитера и стала гладить ямку у основания шеи.
Эвелин судорожно сглотнула. Она знала, что он почувствовал, как она учащенно задышала, предвкушая следующее движение. Нужно остановить его прямо сейчас, пока она в состоянии сделать это.
Но Квентин удивил ее. Словно осознав ее нерешительность, он убрал руку и аккуратно расправил свитер, позволяя ей спрятаться за толстым слоем шерсти.
Но шерсть вдруг показалась ей тонкой как паутинка, ибо каждым сантиметром тела она чувствовала прикосновение его рук, которые продолжали гладить ее, до тех пор пока не остановились на мягком изгибе груди, которая тут же отзывчиво напряглась от откровенной ласки. Может, он не заметил этого? — смущенно подумала она.