Я повернулся и посмотрел на него в упор.
— Ты чего добиваешься, Сони?
— Своего куска пирога, ясное дело. С этого дня мы будем работать в команде. Я поеду с тобой в тюрьму Силмар и в суд и сделаю полный набор снимков. Фотографии здорово украсят твои репортажи, не говоря уже о материале в целом. Его цена резко возрастет. Особенно в случае выдвижения.
Он имел в виду выдвижение на Пулитцеровскую или другую престижную журналистскую премию.
— Послушай, — сказал я, — я не рассказал об этом проекте даже своему редактору. Ты слишком забегаешь вперед. Я пока не уверен, что они согласятся…
— Проект понравится, и ты отлично об этом знаешь. Руководство сразу же заставит тебя впрячься в эту телегу, а заодно, глядишь, впряжет и меня. Нет, в самом деле, вдруг мы и впрямь огребем за эту работу какой-нибудь приз? И запомни: тебя не смогут уволить, если ты получишь, скажем, Пулитцеровскую премию.
— Ты опять забрался в своих мечтаниях черт знает куда, Сони. Это просто сумасшествие какое-то. Меня уже уволили, понимаешь? И мне осталось доработать лишь двенадцать дней, а ты все толкуешь о каких-то Пулитцеровских премиях. Да меня, можно сказать, здесь уже нет.
Я заметил, как при известии о моем увольнении у него удивленно округлились глаза. Но он довольно быстро освоился с этой мыслью и согласно кивнул, словно внося исправления в уже почти готовый сценарий.
— Тогда это с твоей стороны вроде как последнее «прощай», — сказал он. — Короче, я тебя понял. Хочешь показать им большую фигу — написать такой потрясающий материал, чтобы его включили в различные номинации, несмотря на то что тебя уже и след простыл. Так, да?
Я промолчал. Вот уж не думал, что мои заветные планы можно расшифровать с такой легкостью. Бросив взгляд в окно, я заметил, что шоссе забирает вверх, по причине чего перед моим взором стали открываться ряд за рядом все новые и новые городские дома. У многих крыши были затянуты синим брезентом, что свидетельствовало об их плачевном состоянии. В южной части города синие брезентовые шапки на домах скорее правило, нежели исключение.
— Знаешь что? — сказал Лестер. — Я хочу принять участие в твоем прощальном расследовании.
Получив доступ к документам Алонзо Уинслоу и его делу, я почувствовал, что готов обсудить проект со своим редактором. Для меня это прежде всего означало, что заместитель главного внесет его в соответствующие списки для представления на редколлегии. С мыслями об этом я, вернувшись в новостной зал, двинулся прямым ходом к «запруде», где и нашел Прендергаста, сидевшего на своем привычном месте. По обыкновению, он что-то печатал на своем компьютере.