Они вытолкали его из камеры и быстро повели по балконам тюремных ярусов, по лестницам и коридорам. Немного отдохнув за ночь, на этот раз Леоне чувствовал себя гораздо спокойнее и с любопытством оглядывался по сторонам. Пока спускались по ярусам, Леоне заметил довольно много заключенных, неторопливо прогуливающихся напротив раскрытых дверей камер, в свою очередь зэки с любопытством разглядывали новичка. Общий зал под ярусами был меньше, чем в «Рэдстоуне», и выглядел гораздо запущеннее, в некоторых местах Фрэнк заметил отвалившуюся штукатурку. Было, кстати, довольно прохладно, и Фрэнк подумал, что Драмгул экономит на топливе. Еще в школе во Флинте, где Драмгул работал одно время учителем литературы параллельно с отцом Фрэнка, который преподавал физику, этот и тогда уже седоусый изящно одевающийся господин экономил буквально на всем, заставляя школьников самих убирать класс и кладя в карман жалование уборщика. Охранники повели его коридорами. Фрэнк удивлялся обилию замков на решетках дверей и многочисленности телекамер, установленных буквально на каждом углу. Охранников Фрэнк насчитал почти в три раза больше, чем встретилось бы ему в «Рэдстоуне», если бы он совершал там подобное путешествие. По глухой лестнице они спустились в сырой подвал. Коридоры стали гораздо уже и теперь черноволосый шел впереди, а толстяк топал сзади, почти наступая Леоне на пятки и зловонно дыша в шею. Наконец они вышли в небольшой зал, посредине которого была установлена кубообразная камера-комната, три стенки которой были изготовлены из толстого стекла, а четвертая примыкала к стене зала. Комната была освещена изнутри, но Фрэнк не успел рассмотреть интерьера.
Черный повернулся к Леоне.
— А ну-ка, — он освободил руки Леоне от наручникоз.
— Ты так не смотри на меня лучше, парень, — сказал белобрысый толстяк Фрэнку, наставив на него свои выпуклые поросячьи глазки.
Фрэнк молча разминал затекшие запястья. Он опустил взгляд, равнодушно рассматривая пряжку на ремне охранника. Выбившаяся из-за ремня форменная рубашка была не застегнута на нижнюю пуговицу, на майке Леоне увидел кровавое пятно.
— Кстати, — продолжил с отвратительной улыбочкой белобрысый. — Как тебе спалось?
— Что тебе снилось? — подхватил черный, обнажая неровные испорченные зубы.
— Наверное, — захохотал толстяк, и его пузо заколыхалось под рубашкой, майка выбилась еще больше, пятно было отвратительно, — как тебя мамочка укладывала, снилось.
— Как твоя укладывала тебя, — жестко ответил Фрэнк, с ненавистью глядя в эти похотливые поросячьи глаза.