– Я отправлюсь к ахейскому предводителю Агамемнону, можешь со мной.
При имени Агамемнона у Елены что-то дрогнуло внутри.
– Ну, пойдешь сегодня ночью?
– Да.
Погода им помогала, совсем недавно ясное и чистое небо было затянуто сплошными облаками, луна не пробивалась вниз ни единым лучиком, кроме того, она была столь тоненькой, что и без туч не смогла бы осветить ничего. Но Гелен уверенно вел свою спутницу к дальнему углу стены… У Елены мелькнула мысль, что, может, вовсе и не ради побега, но она усмехнулась: какая теперь разница!
Они осторожно поднялись на стену, там было не так высоко, как перед Скрейскими воротами, страж тихонько приветствовал их, показал длинную веревку с большими узлами, цепляясь за которую можно спуститься или взобраться, и также жестами объяснил, что не может долго стоять. Гелен кивнул и показал Елене, что полезет первым.
– Только ты сразу за мной, чтобы не заметили, что по стене кто-то ходит.
Веревка была достаточно длинной, почти до земли, спускаться, в общем-то, легко, добрались быстро. Гелен чуть подергал веревку, то ли подавая знак, то ли пытаясь ее оторвать. Не удалось, он махнул рукой и показал Елене, чтобы двигалась следом.
Прошли не очень много, когда их окликнули откуда-то из кустов, пришлось нырнуть в заросли, и почти сразу Елена очутилась на небольшой полянке перед входом в какую-то пещеру. Призвав на помощь все свое мужество, она шагнула внутрь и тут же замерла, потому что внутри действительно стоял Агамемнон!
Царь Микен тоже замер, не отрывая глаз от возникшего перед ним явления.
Она не только не постарела за эти десять лет, напротив, бывшая жена Менелая стала еще краше! Ее не взяли годы, в совершенных формах не появилось ни малейшего изъяна, на лице ни морщинки… Грудь все также по-девичьи высока и округла, талия тонка, а бедра широки, стройные ноги, немыслимой красоты руки, лебединая шея и небесной синевы глаза, увидев которые однажды, забыть невозможно…
Елена подошла к микенскому царю легкой походкой, глянула в лицо. И Агамемнон увидел, что это все та же девочка, которая бесстыдно отдавалась ему в зарослях позади дворца в Спарте, умоляя жениться на ней, а не на сестре. И сейчас готова также отдаться, стонать от прикосновения его губ к груди, закусывать свои губы, чтобы не закричать от восторга…
Агамемнон забыл обо всем, о множестве воинов, сидевших на берегу, о брате и бывших женихах Елены, прибывших, чтобы отнять ее у троянцев, забыл Париса, с которым бежала изменница, прошедшие годы… Он сорвал с нее одежду, а Елена не сопротивлялась. Она подчинялась ему с тем же восторгом, с каким делала это втайне сначала от отца Тиндарея, потом от мужа Менелая и своей сестры Клитемнестры. И снова у нее были искусаны губы и поставлены синяки на красивой груди…