Зима любви (Саган) - страница 28
Он засмеялся. Голос его был полон нежности, приятных воспоминаний. Люсиль так же вспомнила ту зиму, тот жуткий холод, но эти воспоминания не тронули ее душу. Еще в памяти осталась какая-то путаница из отелей и ресторанов. Все эти меланхолические, душещипательные воспоминания были привилегией Шарля и только его. Ей стало стыдно. Как и в финансовом отношении, в отношении чувств она жила так же за его счет. И это беспокоило ее больше всего остального. Она не хотела заставлять его страдать, не хотела лгать ему, не хотела говорить ему правды. Она хотела, чтобы правда дошла до него сама собой, без всяких объяснений. Да, она действительно редкая трусиха.
Они встречались два-три раза в неделю. Антуан уже не знал, что придумать, чтобы раньше сбежать с работы. Люсиль было легче: она никогда не рассказывала Шарлю о том, как провела день. Дрожа от желания, они встречались все в той же маленькой комнатке, предавались в полумраке любви. У них почти не было времени поговорить. Они ничего не знали друг о друге, но тела, тела с первого прикосновения узнавали друг друга. Они впивались друг в друга с такой силой, что после в памяти уже ничего не оставалось. Напрасно, расставшись, они пытались припомнить хоть что-нибудь конкретное — слово, жест… Расставались они словно два лунатика, ничего не слыша и не видя. И лишь пару часов спустя они начинали ждать новой встречи. Словно единственной реальностью в жизни были вот эти встречи наедине. Все остальное было ничто, пыль. Ожидание заставляло их следить за временем, погодой, другими людьми. Все это были препятствия, и их нужно было преодолеть. Прежде чем отправиться к Антуану, она раз шесть проверяла наличие ключей от машины в сумочке, вспоминала, по каким улицам надо ехать, раз десять смотрела на будильник, которым раньше так беспечно пренебрегала. Десять раз Антуан предупреждал секретаршу, что в четыре часа у него срочная деловая встреча. Без четверти четыре он выбегал из конторы, хотя до дома ему было идти пешком две минуты. Когда они встречались, то оба были немного бледны. Она — потому что боялась, что уже никогда не выберется из пробки, он — потому что по дороге встретил одного из своих авторов и никак не мог отделаться от него. А тот все нес какую-то чушь, не отпуская его. Облегченно вздыхая, словно им удалось избежать страшной опасности, они заключали друг друга в объятия. А что могло произойти? Ну самое страшное, их встреча отодвинулась бы на пять минут.
В порыве страсти они повторяли: «Я люблю тебя». Но никогда не говорили этих слов на трезвую голову. Иногда Антуан склонялся над Люсиль, и пока она восстанавливала дыхание, проводил ладонью по ее лицу, плечам и шептал: «Знаешь, а ты мне нравишься». В эти минуты голос его был полон нежности. Она улыбалась ему в ответ. А он рассказывал, как прекрасна ее улыбка, как он злится, когда она улыбается кому-то другому. «У тебя такая беззащитная улыбка… Странно даже. — Вовсе нет, просто я обычно думаю о чем-то своем. Улыбка — это способ оставаться вежливым. Моя улыбка не беззащитна, она пуста. — Бог знает, о чем ты только думаешь во время всех этих обедов, — продолжал он. — У тебя всегда такой вид, словно ты хранишь какую-то страшную тайну или замышляешь черное дело. — А у меня действительно есть тайна, Антуан…» После чего она брала его голову двумя руками и прижимала к груди: «Не забивай себе голову, ведь нам хорошо». И он замолкал. Он не смел заговорить с ней о том, что мучало его, что не давало заснуть длинными ночами, когда он лежал в постели рядом с Дианой, которая, в свою очередь, тоже делала вид, что спит. «Это не может долго продолжаться… Это не может долго продолжаться… Ну почему она не может навсегда остаться со мной?» Ему было не по себе от беззаботности и беспечности, с которыми Люсиль отметала от себя все проблемы. Она отказывалась говорить о Шарле, отказывалась строить планы. Может быть, она держалась за Блассан-Линьера из материальных соображений? Но она казалась такой свободной, она так естественно уходила от любого разговора, касавшегося денег (а видит Бог, больше всего о деньгах говорят лишь те, кто их имеет в избытке…), что он даже вообразить не мог, будто она способна сделать что-то ради денег. Она говорила ему: «Люблю жить легко», или «Терпеть не могу собственнических инстинктов». А еще: «Мне так не хватало тебя». А он никак не мог сложить эти обрывки в цельную картину. И он ждал глупо, бессмысленно ждал. Должно же что-то произойти. Их роман выплывет наружу, и случай совершит мужской поступок вместо него. Он презирал себя.