— Люсиль, — позвала Диана властным голосом. — Не убегайте от нас. У вас сегодня такое красивое платье.
Последнее время Диане нравилось любезничать с Люсиль. Ей казалось, что делая Люсиль комплимент, она тем самым обеспечивала свою безопасность. Но это лишь вызывало улыбку и Джонни и Клер, которой он в конце концов во всем «признался». Естественно, что весь круг был тут же поставлен в известность, и теперь, когда Люсиль и Антуан стояли, отвернувшись друг от друга, полные смятения и бледные, все смотрели на них с иронией и завистью. Люсиль подошла к Диане.
— Я купила это платье вчера, — машинально ответила она. — Правда, сегодня немного холодновато. Наверное, я зря его надела.
— И все же в этом платье не так опасно схватить бронхит, как в том, в котором пришла Коко Дуред, — заметил Джонни. — Никогда не видел так мало ткани и такое обилие плоти. Она сказала мне, что снять его так же легко, как вытащить носовой платок. А мне кажется, что первое сделать все-таки легче и быстрее.
Люсиль посмотрела на Коко Дуред, которая действительно была почти полностью обнажена. В довершение она прогуливалась как раз под гирляндами электрических лампочек.
— Что-то у вас сегодня невеселый вид, — заметила Клер.
Глаза ее сияли. Она держала Джонни под руку, и тот тоже не спускал с нее глаз. Диана, заинтригованная ее молчанием, с интересом взглянула на Люсиль. «Да они просто псы, самые настоящие псы, — подумала Люсиль. — Любопытство ест их изнутри. Если бы они могли, то разодрали бы меня на кусочки». Она слабо улыбнулась.
— Мне действительно холодно. Попрошу Шарля принести манто.
— Я сам схожу, — предложил Джонни. — В гардеробе такой красивый молодой человек…
Он быстро вернулся. Люсиль больше не смотрела на Антуана, но все время, словно птица, видела его уголком глаза.
— О, у вас новое манто, — воскликнула Клер. — Какое великолепие, какой цвет, жемчужный…
— Мне привез его из Нью-Йорка Шарль, — ответила Люсиль.
И в этот самый момент она поймала взгляд Антуана. То, что она прочла в нем, ударило ее, словно плетью. Ей захотелось дать ему пощечину. Люсиль резко развернулась и пошла к другим гостям.
— Когда-то и я с ума сходила от норковых манто, — сказала Клер.
Диана нахмурилась. Она взглянула на Антуана. О, она так хорошо знала это выражение лица, она называла его «слепым»: неподвижное, пустое…
— Принесите мне виски, — попросила она.
Она не смела задавать ему вопросы, поэтому отдавала приказы. Это успокаивало.
За весь вечер Люсиль и Антуан не сделали и шагу навстречу друг другу. Но где-то в полночь они оказались одни за целым столом: все отправились танцевать. Они сидели на противоположных концах, и он не мог подойти к ней. Он знал, что нагрубит, и боялся окончательно восстановить ее против себя. Он так страдал эти два дня, что чувствовал себя совершенно раздавленным. Он представлял ее в объятиях Шарля, видел, как она целует его, слышал слова, которые она говорила ему… ему. Он смертельно ревновал эту женщину. Антуан встал, обошел стол и сел рядом.