— Не дергайся, — предупредил Змей, — шмальну промеж глаз.
— Что же до сих пор не шмальнул? — усмехнулся я и усадил щенка на колени.
— Не твоего ума дело. Задал ты нам работки, пацан…
— Я давно уже не пацан, — сказал я с горечью. — Я на войне был. Я родителей и сестру похоронил. И крови я видел столько, сколько тебе может, и не снилось.
— Поговори еще, — окрысился Змей. Я пожал плечами: что с ним разговаривать? Разве что для получения информации?
Но на мои вопросы Змей не ответил, ни на один, самый простенький. Он смотрел куда-то поверх моей головы бесстрастно и холодно. Поняв беспочвенность моих попыток разговорить его, я откинулся на спинку кресла и, гладя по шерстке задремавшего щенка, постарался выбросить из головы все мысли.
Я был удивлен, когда увидел, куда меня привезли. Это была уже хорошо знакомая мне резиденция Захарова, с новыми воротами на выщербленных пулями кирпичных столбиках. Отметины были замазаны не то алебастром, не то гипсом и тщательно закрашены, но все равно заметны.
Машина остановилась неподалеку от разоренной и вытоптанной клумбы, на которой цвели жалкие остатки астр. У дверей ждала охрана в количестве восьми человек. Все как один явно страдали от недостатка мозгов, что успешно компенсировали массивные челюсти.
— Выходи, — ткнул меня пистолетом в бок Змей. — И без глупостей.
Я подхватил щенка и неуклюже вылез из машины. Я еще успел подумать, что для расстрела меня что-то уж слишком торжественно провожают. Не каждый король может гордиться таким конвоем перед казнью. А потом я увидел человека, к встрече с которым был совсем не готов.
У ступенек стояла Катя. Побледневшая, с темными кругами под глазами, какая-то осунувшаяся и совершенно несчастная, но живая и невредимая. Мое сердечко екнуло, а потом стремительно подпрыгнуло вверх. Я сделал шаг в ее сторону, но Змей, дернул меня прочь. Я выдернул руку и повернулся к нему.
— Не бойся, ничего я не сделаю.
Странно, но он мне поверил и отпустил. Когда мы проходили мимо Кати, я остановился.
На ее лице было совершенно непередаваемое выражение. Горечь, обида, разочарование, надежда… а глаза горели прежним огнем. Я остановился напротив нее. Катя молчала. Я тоже молчал. Сколько прошло времени? Наверное, всего несколько секунд, но мне показалось, что на в этой время мы столкнулись с нею на перекрестке бесконечностей, отдавая друг другу всю свою молодость, жизнь и любовь… любовь, черт побери…
— Иди, — прошелестел позади меня мерзкий голос Змея.
— Сейчас, — ответил я и протянул Кате щенка.
— Возьми. Он голодный. Не бросай его, пожалуйста — произнес я.