— Садись, — хмуро сказал Тимофей, скорбно вздохнув. Я сел и покосился на виноград: угостят или нет? Винограду не предложили. Захаров встал с места и начал ходить взад-вперед, да еще за моей спиной, что слегка нервировало. Змей стоял рядом истуканом, слышны были только мягкие шаги Захарова по пушистому ковру, да сопение охранников, недоумевавших, почему меня до сих пор не грохнули.
Дверь скрипнула. Я понял, что вошла именно она, даже не видя ее. Шаги Кати были почти невесомыми, однако я чувствовал ее приближение каждой клеточкой нерва. Запах ее терпких духов донесся до меня прежде, чем я увидел ее. Змей нервно дернулся, предупреждая мои возможные выбрыки, но я сидел смирно, даже не повернув головы.
Катя села напротив. Она показалась мне совсем чужой, волнующей и оттого еще более далекой. Весь ее вид говорил о том, что броня, окутавшая ее была неприступной. На Кате был черный глухой свитер, черные брюки. Смоляные волосы были зачесаны назад, на лице ни грамма макияжа. Глаза были холодными и пустыми. Она смотрела на меня, не отрываясь. А я вдруг почувствовал, что не могу видеть ее глаз, но, не отрываясь, смотрел куда-то ей в переносицу, не мигая, не двигаясь, не меняя выражения лица. "Замри, — шептал вкрадчивый голос внутри меня, — если ты не будешь двигаться, они, может быть, тебя не заметят…" И пальцы цепенели, как перед прыжком, как перед боем, как перед выстрелом… Но мир почему-то не спешил потерять цвета, как обычно. Напротив, все цвета стали еще ярче. Может быть потому, что передо мной сидел такой раздражитель, в наглухо застегнутой черной броне из шерсти грубой вязки, словно кольчуге, мягко окутавшей все тело. Броня трещала по швам, живое нутро упрямо лезло наружу, но его не пускали скрещенные на груди руки, сплетенные ноги, тонкая серебряная нить с кулоном затейливой работы — сильнодействующего оберега, способного сдержать любого врага извне.
— Жил-был мальчик, — вдруг вкрадчиво произнес Тимофей за моей спиной. — Ничем он от простых мальчиков не отличался, пока не попал в армию. А там вдруг выяснилось, что определенный талант у мальчика все-таки есть. Он, видите ли, умел стрелять, да так ловко, что даже видавшие виды бойцы диву давались. Служба у мальчика была нелегкая. Однажды он попал в плен. В бригаде на нем уже и крест поставили, да только мальчик вдруг вернулся, да не просто так. Он трофей принес в виде отрубленной головы своего мучителя.
Лицо Кати дрогнуло. Она часто и глубоко задышала, но быстро справилась с собой. Я даже бровью не повел. Эта часть истории всем была хорошо известна.