Правда, отреагировал по-русски. И начальник его слов не понял, и никакого значения им не придал.
Да, поиздевались кадровики всех мастей над Бориской, за все его грехи поиздевались, и натерпелся он от них, как ни от кого другого в жизни не натерпелся. Один у него, к примеру, спросил, сколько бы он хотел зарабатывать. Бориска назвал сумму, совсем уж по минимуму. Думал:
«Только бы взяли, а там постепенно можно будет и о повышении зарплаты разговаривать».
А кадровик выслушал ответ Бориски и сказал, что он слишком низко оценивает свои способности, и что им такой нечестолюбивый работник не нужен. Другому Бориска уж заломил, так заломил, мол, пусть знает, как высоко я себя ценю. А тот другой сказал, что такой зарплаты у него самого, и то нет. И не будет никогда, потому что такой зарплаты в восточных землях вообще не бывает. И тоже на работу Бориску не принял. По причине завышенной самооценки и неадекватного отношения к реальности.
Кроме всего прочего, им на какой-то хрен требовались права, а то и наличие собственной у Бориски машины. А откуда она могла у него взяться, машина? И на кой она ему была нужна? Тем более при отсутствии прав.
Бориска из-за этих бессмысленных требований до того унизился, что пошёл к Раисе — денег одалживать на время. Пока эта чертовщина бесконечно тянется.
Начал, конечно, издалека, о том о сём, о жизни в целом и о жизни эмиграции последней волны в частности.
— Клубимся — говорил, — как глисты. Честное слово, как глисты. Перемен каких-то хотим от жизни. А их не надо хотеть, они сами происходят, без нашего хотения. Плевали они на наши желания или их отсутствие. Они просто потому происходят, что время идёт. И, между прочим, в одну только сторону и, между прочим, семимильными, а не иными шагами.
Раиса слушала его, слушала до зевоты, а потом говорит:
— Ты зачем пришёл? Никак за деньгами?
— Я не на что-нибудь избыточное, — сказал Бориска, — я на права сдать. А то без прав тут совсем никакого заработка не видать мне. Вот ты не знаешь, зачем нужны права уборщику помещений и мойщику окон? А помощнику сверловщика? Не знаешь. И я не знаю. А они знают.
Раиса выслушала Бориску не перебивая, можно сказать, внимательно выслушала. А денег в результате не дала. Сказала:
— Извини, не могу и не дам. Я сына на операцию кладу, а это, сам понимаешь, требует определённых расходов.
— На какую операцию? — удивился Бориска. — Он разве болен?
— Он здоров. Ты же знаешь, оба наши сына абсолютно здоровы.
— Не цепляйся к словам. Я не выношу, когда цепляются к моим словам. Что за операция?