В начале 1978 года я возвратился в Москву из длинной поездки по Сибири, и кто-то из моих друзей взволнованно сообщил: «Аркан! Тут такая история завернулась! По «Свободе» передавали твои рассказы из «Метрополя»! И по «Немецкой волне»! Уж не знаю, поздравлять или сочувствовать!»
После этого стали звонить многие. Кое-кто предупреждал о возможных неприятностях...
Неприятности последовали очень быстро. Появились гневные публикации в прессе, состоялся пленум Союза писателей СССР, который дал однозначную оценку альманаху «Метрополь» как предательской, антинародной и антисоветской акции группы «так называемых» молодых писателей. Вроде бы я стал одним из «героев», но в то же время почувствовал себя немножко муторно: последствия могли быть весьма тяжелыми и для меня, и для моего сына, которому тогда было одиннадцать лет. В прессе появились угрозы: исключить всех участников из Союза писателей, выслать к чертовой матери из страны, посадить...
В Центральном доме литераторов стало довольно противно появляться – указывали пальцами, подходили в пьяном и трезвом виде, особенно правоверные писатели, говорили: мол, как ты мог, с кем ты связался и т.п. Некоторые начали обходить стороной... Кое-кто втихаря поддерживал... Кое-кто говорил, что историю с альманахом не поддерживает, но разнузданное улюлюканье в наш адрес не одобряет.
Я не понимал только одного: почему разразился такой дикий политический скандал, если предполагалось передать альманах за границу официально? Вася Аксенов сказал мне, что ВААП потребовал исключить из состава участников двоих: писателей Юза Алешковского и Фридриха Горенштейна. «Мы категорически отказались, – сказал мне Аксенов, – а пока ВААП настаивал, а мы упирались, экземпляр альманаха каким-то образом оказался переданным за границу...»
Каким образом «Метрополь» попал на Запад, я до сих пор не знаю и не имею на этот счет ни одной версии... Говорили, что это постарался КГБ, чтобы инспирировать скандал и подзавернуть гайки. Говорили, что это дело рук инициативной группы альманаха, чтобы заработать себе политические очки на Западе... Всякое говорили. Но факт оставался фактом: «Метрополь» попал за границу, и началась травля... Участников по одному вызывал к себе руководитель Московского отделения Союза писателей Феликс Кузнецов и обрабатывал, призывая к покаянию и отречению. Никто не покаялся и никто не отрекся. Я по своей всегдашней наивности дал-таки маленькую слабину... Кузнецов сказал, что без моего ведома никто не имеет права публиковать мои произведения ни в СССР, ни на Западе (вот какие мы демократы!), и попросил меня написать бумажку, что я против публикации моих произведений без моего ведома. Честно говоря, я думал, что все написали такие бумажки. В этот же день мне объяснили, что Феликс просто меня на...бал и теперь будет козырять моим заявлением... К тому времени уже исключили из союза двух замечательных писателей – Витю Ерофеева и Женю Попова, принятых в союз за семь месяцев до того. Причина была ясна: оба – участники «Метрополя». Мы все подписали письмо протеста против этого решения и развязанной в отношении нас травли. Увидев среди подписей и мою, Кузнецов пришел в ярость, поняв, что я остался по ту сторону баррикад. А ведь было время, когда Феликс считался очень прогрессивным и демократически настроенным литературным критиком... На крайние меры пошли двое из нас: Инна Лиснянская и Семен Липкин. Они добровольно, в знак протеста, вышли из Союза писателей. Лидеры альманаха на это не пошли и мне не посоветовали...