Ранним утром следующего дня Бун уехал в Сан-Антонио, не сказав о причине отъезда. Кит вполне устраивала перспектива побыть вдвоем с Томасом Т.
Старик находился в раздраженном состоянии, жаловался на шину, поэтому она не заговаривала с ним о Днях Шоудауна до тех пор, пока они не приступили к пудингу из тапиоки[2].
Он внимательно слушал, как Кит рассказывала ему о том, что ее, выбрали на роль Розы.
— А потом Рита пыталась уговорить Буна сыграть Шерифа, но он категорически отверг ее предложение. — Она проговорила это осуждающим тоном. — Кажется, у него есть некоторые сомнения в достоверности этой легенды.
— Чистый вздор! — фыркнул Томас Т… Кит нахмурилась.
— Отношение Буна?
— Нет. Это представление, которое тут ставят каждый год.
Кит тяжело опустилась на стул, чувствуя себя как спущенный баллон.
— Что ты говоришь? — простонала она. — Я никогда раньше не слышала от тебя ничего подобного. Если мы делаем все это неверно, то почему ты молчал так долго?
— Потому, что и я сначала не знал. Возможно, подозревал: что-то не то, но точно не знал.
— А теперь знаешь?
Он украдкой внимательно посмотрел на нее.
— Это волнует тебя? Лично тебя?
Кит попыталась изобразить фальшивую улыбку.
— Нет. Да. Это просто… мне повезло, мне выпала большая честь в жизни, и все это может разрушиться прежде, чем я смогу насладиться сполна радостью.
Он потрепал ее по руке и улыбнулся.
— Я не буду одним из тех, кто все разрушит. Я думаю, что, если эта легенда и не точно соответствует истине, кому это принесет вред?
Она продолжила:
— Однако у меня разгорелось любопытство. Ты не будешь возражать, если я посмотрю старые вещи, которые лежат на чердаке?
После некоторого колебания старик утвердительно кивнул.
— Пожалуйста. Только не вини меня, если обнаружишь что-нибудь, о чем раньше не знала.
— Обещаю, не буду. — Она поднялась, чтобы забрать поднос. — Осталось две порции пудинга, хочешь еще одну?
Томас Т. облизал губы.
— Премного благодарен! Еще одна порция этого противного пудинга — это как раз то, чего мне недостает.
Кит принесла ему десерт, а затем помогла сесть на стул, чтобы Томас Т. немного посидел. Потом снова уложила его в кровать и почитала одну из любимых книг старика.
Несколько часов спустя Кит, поднявшись по лестнице, открыла дверь на чердак. У нее перехватило дыхание: солнечный свет таинственно струился с двух сторон через слуховые оконца, освещая помещение, каждый дюйм пространства которого был заставлен коробками, старой мебелью и массой прочих старых вещей.
И вот Кит стояла здесь, ошеломленная открывшимся ее глазам богатством. Перед ней была сама история, личная семейная история целого рода. Приступ горячей, удушливой зависти поднялся в ее груди. Она закрыла глаза и издала глубокий порывистый вздох.