Глаза Энни наполнились слезами. Подойдя к столу, она взяла альбом, потом сдернула с крючка куртку и хлопнула дверью. В наступившей тишине этот звук эхом отозвался в голове Брента. Он уставился туда, где только что стояла Энни, а затем обратил взор на Келли. Та стояла не шевелясь и смотрела на него как на незнакомого человека. Ее вид глубоко ранил Брента.
— Неужели ты не поняла, что нужно Энни, и поэтому сочла свое решение самым лучшим? Тебе следовало прислушиваться к моим словам и уважать мнение отца. — Из-за боли в желудке он не мог выяснять отношения. — Прошу тебя, держись подальше от Энни. — Не дав Келли ответить, Брент повернулся и пошел к автомобилю.
Келли приросла к месту, слушая, как включался двигатель. Выезжая на дорогу, машина зашуршала шинами по гравию, и только спустя много времени после того, как ее шум замер вдали, Келли с трудом добралась до кожаного кресла в гостиной. Рухнув в него, она стиснула руки и склонила голову, чтобы не заплакать. Брент выразился совершенно ясно — между ними все кончено. Келли оставалось только овладеть собой и начать снова жить своей жизнью. Она полагала, что урок Рэнди многому ее научил, хотя тогда испытала лишь малую толику того отчаяния, какое испытывала сейчас. Келли не подходила для Рэнди и, как сказал Брент, не подходит для Энни. Ее искушал соблазн уступить Бренту. Возможно, тогда стихнет непрерывная ноющая боль, которая иначе останется с ней навсегда. Но, даже обожая Энни, Келли не могла принять правила Брента, и, если он не способен понять ее, у них никогда не сложится семейная жизнь.
Эта мысль резанула ее как острым ножом. Однако обида на Брента была сильнее боли, она стала частью самой Келли. Ему никогда не удастся перекроить ее по своему образцу; поэтому он прав, им лучше сразу положить всему конец.
Положив ручку на кухонный стол, Келли потерла уставшие глаза. Она не понимала, что заставило ее взяться за проверку сочинений шестого класса на тему патриотизма — вероятно, мазохистская потребность наказать себя за любовь к Бренту. Как будто ей мало боли, постоянно терзавшей душу и сердце! Слезы иссякли, но тяжесть в груди не исчезла, и Келли стоило больших усилий выбираться по утрам из постели, после того как она всю ночь лежала без сна, глядя в темноту. Действовать побуждала ее только любовь к лошадям. Пытаясь избавиться от тоски, Келли по нескольку часов проводила на арене и в конюшне, и никогда еще животные не были так хорошо вычищены.
Напомнив себе, что ребята честно потрудились над своими эссе и заслужили ее внимание, Келли снова обратилась к тетрадям. Она старалась убедить себя, что ей приятнее сидеть в доме у теплой дровяной печки, чем быть под открытым небом, когда начинается дождь и вечерний воздух навевает мысли об осенней непогоде. Но даже после четырехчасовой работы стопка тетрадей почти не уменьшилась, и Келли поблагодарила Бога, что сегодня вечером лошадей должен кормить Стив, поскольку если бы она вышла в конюшню, то уже не заставила бы себя вернуться к бумажной работе.