Лопухину передернуло – разве можно забыть пощечину на балу от самой Елизаветы! А за что? Да все-то – имела Наталья Федоровна в волосах точно такую же розу, что и Государыня. Было, правда, сие вопиющим нарушением этикета, но...
- Вы совершенно правы, Василий Иванович! – голосом трогательным, естественно, дрожащим от волнения, отвечала Наталья Федоровна, не забывая при этом внимательно вглядываться в карты.
- Пики, графиня! - воскликнул Фалькенберг.
Бестужева ловко покрыла его даму.
- Это ж надо – Государя малолетнего Иоанна Антоновича... – продолжал Вельяминов, в сердцах кидая карту на стол, – Государя мужеска пола, хотя и малого! С Престола свергнуть... Полное нарушение законов, отцом же ее и прописанных, дабы особа царствующая сама себе преемника на Престол назначала. Анна и назначила...
- Не согласен. – Фалькенберг заговорил медленно, растягивая слова, с сильным акцентом. – Ежели взглянуть на сие со здравым рассуждением... Как можно было ломать традиции наследования короны? Отсюда у вас, русских, и все беды. Перевороты.
- Ты, Гер-р-р Иоганн, не встревай, - парировал Вельяминов. – Прав - не прав был Петр, не тебе судить. Вас, немцев, он, однако, в Россию переволок...
Иоганн с легкой усмешкой пожал плечами, как бы говоря: «Лично я вашему Царю Петру ничем не обязан...»
- Елизавета – незаконнорожденная! – вновь раздался подрагивающий от обиды голос Лопухиной. – Нечего такой на Престоле делать...
- Наталья, ты заговариваешься! – возмутилась Анна Бестужева. – Не все надо говорить, что на ум вспало!
И, открыв карту, графиня обвела всех торжествующим взглядом – она снова выиграла.
В розовой гостиной, скрывшись от подгулявшего общества, ходила взад-вперед, мягко ступая по роскошному ковру, юная племянница полковника Вельяминова. Прекрасная собой девица, затмившая на нынешнем балу всех дам благородной красотой. Точеное лицо с тонкими чертами, яркие краски которого не нуждались в усилении белилами и кармином, было печально, в больших черных глазах плескалась затаенная грусть. Наконец, взглянув со вздохом на каминные часы, девушка медленно прошла в большую залу. Взгляд ее с досадой пробежался по мундирам и вдруг вспыхнул живой радостью. Едва сдерживая себя, красавица поспешила к офицеру-преображенцу. Тот также заметил ее и уже шел навстречу.
- Как вы замешкались! – девушка восхищенно смотрела на молодого человека, склонившегося над ее рукой. - Пойдемте!
Вновь очутившись в розовой комнате, но уже наедине с тем, кого она так ждала, Вельяминова воскликнула:
- Петруша! Наконец-то! Почему ты опоздал? И почему сразу не навестил, как вернулся? Давно ты уже в Петербурге? – забрасывала она его вопросами.