И сунулся руку целовать.
- Ну-ну, не благодари. Ты вот что мне скажи - все желаешь жениться на Машке?
Григорий не знал, что и отвечать - сегодня он был гораздо осторожней. Каков ответ барину надобен? Но Степан Степанович смотрел на него приветливо, и Гриша решился сказать правду:
- Врать не стану, барин, хочу на ней жениться.
- Так. И невдомек тебе, что Машку я для себя держу? Счетец за ней немалый. Что молчишь? Прямее гляди! Машка неглупа, тиха, изящна. Пожалуй, что и не про тебя.
- Вы наш господин, - угрюмо отвечал Гриша.
- Верно, стало быть, ты служить мне обязан. А служба такова: неплохо бы красавице мужем обзавестись. Понял? Для соседей, дабы приличья соблюсти.
Григорий криво усмехнулся.
- Как не понять?
- Оно и хорошо. Как дела у нас с Машкой уладятся, отдам ее замуж. Муж такой нужен, чтобы в строгости держал. Я и приданого дам хорошего. Вновь спрашиваю: понял?
Гриша впервые поднял на барина глаза-угли. Минуту шла в нем борьба, да такая, что казалось, будто сердце разорвется. Накинуться б на грузную эту, важную фигуру, чтоб животный страх наполнил светлые глазки! Ах, что бы он, Гришка, сделал с ним! Но не накинулся. Вновь усмехнулся, на этот раз – едва ли не нагло:
- Понял!
- А коли так - исполняй.
- Слушаюсь.
Едва подавил Гриша ярость, мысли приняли другой оборот. «Мужа строгого, чтоб держал в повиновении... Да приданого даст! Эге, да через это таких делов можно наделать! Первым человеком стану у энтого борова, в приказчики ведь можно выйти, вишь. С умом ежели, с головушкой... Машеньку жаль. Но ей от судьбы не уйти. Ничего! Не я первый. Зато потом ведь и поквитаться можно! Подняться бы повыше. Эх, держитесь все!»
Светлым вечером Маша ждала Григория в березовой рощице на берегу реки, при каждом шуме замирая от надежды и страха - Гриша или кто иной? Она-то тайком сюда прибежала...
Вчера красавец-конюх, проходя мимо, шепнул ей в ушко:
- Приходи на закате в березняк на речку, жди на поваленном дереве - потолковать надо.
Любовь слепа - особенно первая. Смело, горячо, наскоком атаковал Гриша ее сердце - затуманил голову, и Маша уже ни о ком думать не могла, как только о нем, и даже уверилась как-то, что богатырь-избранник спасет ее от горькой участи. Что-то он скажет ей сегодня?
Вновь сердце екнуло - показалась из деревьев фигура. Да только...
Не Гриша это был, а сам барин Степан Степанович! «Выследил!» - мелькнуло в мыслях у Маши. Что делать? Бежать? Она вскочила, но ноги стали словно ватные. Да и барин не замедлил прикрикнуть:
- Сядь, как сидела!
Не села, а скорее упала Маша на лежащий ствол - сердце билось так, что дыхания не хватало. Барин - важный, видный, полный, в дорогом камзоле - стоял перед ней, опираясь на трость, словно живописцу позировал. Девушка смотрела на него, не отрываясь, и Любимов с удовольствием заметил страх в ее взгляде. Присел рядом, закинул ногу на ногу. Маша опустила глаза и бессмысленно разглядывала его крепкий щегольский башмак на высоком каблуке.