- Посмотреть бы! – мечтательно протянул Ванечка.
- А чего ж. Передохни малость, да ступай к вечерне. И поглядишь.
- Да я... того... Спешу больно.
Архип вздохнул.
- Ты не обижайся, млад вьюнош, что поучу тебя, дело мое стариковское. Но коль храмом Божиим пренебрегать станешь, не будет тебе удачи ни в чем. Завтра день воскресный, а ты спешить надумал. А ты б под воскресение в храме Господнем побывал, помолился усердно, тогда б и сладились все дела твои.
Ваня подумал, кивнул головой. Вспомнил вдруг, что из Петербурга умчался, не помолившись перед дорогой, лба не перекрестил. И вот остаток пути пешком бредет! Вздохнул, потом помолчал, потом спросил:
- А что же дальше с Митей будет?..
- Митя-то? Да он, бедный, с тех самых пор, как уехали богомазы, едва не спятил. Поначалу как в воду опущенный ходил. А потом как давай на всяких дощечках малевать, да миски деревянные узорами расписывать. Да как выходило-то всегда, загляденье! Архип сперва бранился, ну а потом смекнул. Засадит Митеньку за ложки да чашки, да за детские свистульки, тот их разукрасит, а Архип на ярмарку отправляет, продавать. Но, видать, в Митьке душа горела. Недолго он чашки размалевывал. Сбежал от Архипа. Два раза сбегал! Куда б ты думал? В монастырь! «Для чего ж так?» – я потом у него грешным делом любопытствовал. «Лики святые писать хочу, - говорит, - а иначе как у монахов не вижу средства научиться». Ну, Архип злющий, понятное дело – доход теряется. Первый раз очень скоро отыскал он Митьку. Всыпал, само собой. А второй раз тот убег, так долго не мог его дядька сыскать. Но нашел-таки, не иначе лукавый помог. А Митя уж и монашеское платье надел, хоть и не постригли его. Дядька-то из-за упрямства... Грех какой, спасению души преграду чинить! Ох, Архип, Архипушка, ответишь ты за это пред Господом... Так, вишь ли, и в третий раз убег! Но тут уж дядька скоро хватился, прямо следом погнал. Ну, сам видел, привез. Ох, что теперь будет! Бедный парень, как бы не было ему большего худа от дядьки...
Ванечка задумался, вздохнул. Митя, желающий жить в монастыре и писать образа, понравился ему, и Ваня от души его жалел.
После обеда и сладкого сна в доме гостеприимного Савелия Ванечка отправился на вечернюю службу. Новая церковь действительно была диво как хороша. Ваня благоговейно переступил порог, истово крестясь. Залитые светом свечей и лампадок стены являли тонко выписанные святые лики. Оглядевшись, Ваня сразу узнал Ангела, о котором говорил дед Савелий. Ангел, казалось, и впрямь излучал неземной свет. Чист и прекрасен его чуть грустный лик. Ваня, глядя на Ангела, долго вздыхал и крестился.