Однако через некоторое время Уайклифф заметил, что старая дева посматривает на него время от времени оценивающим глазком. Скоро этот взаимный перехват взглядов превратился в своего рода игру. Видно, она была вовсе не так уж безразлична к окружающему миру, как хотела казаться. Ей словно хотелось о чем-то заговорить, но она все не решалась. И наконец Гетти сказала:
— Вижу, вы заинтересовались фотографиями.
Уайклифф ответил уклончиво:
— Да, похоже, они изображают путь вашего отца на военной стезе.
— Да, но только некоторые… — на мгновение она снова уставилась в свою книжку, но видно было, что раз лед уже сломан, она скажет что-то еще.
— Знаете, мы такая военная семья, мистер Уайклифф. Мой отец, дед и прадед с отцовской стороны — все были генералами, да и моя мать была из военной семьи… — Она прикрыла книжку и еле заметно улыбнулась. — Думаю, вы не ожидали, что женщина в вашем присутствии будет читать.
Судя по всему, Гетти нечасто выдавалось побеседовать с кем-нибудь после смерти отца, а тут подвернулся серьезный, спокойный человек, готовый слушать. Ну и что, если он полицейский? Гетти пристально глядела на Уайклиффа внимательными серыми глазами.
— Конечно, было совершенно естественным, что мой отец ожидал от своего сына продолжения семейных традиций, но Гэвин слишком своеволен. Конечно, мама его испортила еще в детстве. И когда мой отец предложил ему пойти в армию после Кембриджа, Гэвин словно нарочно поступил не в армию, а во флот! — Она засмеялась, словно это была шутка. — Но даже там сразу поняли, что он предназначен для суши и отправили его в морскую пехоту! Представляете?
Уайклифф слушал эти излияния с выражением вежливого внимания на лице, но не проронил ни слова.
— К сожалению, мой брат с отцом никогда не ладил. — на манер королевы Виктории, Гетти имела привычку со значением подчеркивать некоторые слова. — Отец был глубоко религиозным человеком, как и многие наши генералы старой закваски. В молодости его даже дразнили «Паркин-Поп», но такое дешевое зубоскальство никогда его не задевало.
Иссера-бледное лицо Гетти ожило, словно по жилам побежала свежая кровь. Она увлеченно принялась описывать перед Уайклиффом святочный образ своего отца, с Библией в левой руке и с Мечом Справедливости в правой — и ни малейшего намека при этом на фляжку бренди на поясе.
Уайклифф слушал ее сонно, и когда поток этих славословий иссяк, заметил только:
— Ваш отец, должно быть, был незаурядный человек.
Тут впервые ему довелось увидеть улыбку Гетти.
— Еще бы! Еще бы! Просто выдающийся человек! Я уже сказала вам, что он был абсолютным трезвенником и