Не могу я на все это спокойно смотреть, душу мне выворачивают наизнанку. Я могу понять, когда человек кирпич со стройки украл, чтобы себе во дворе кухоньку построить. Но когда врач продал все запасы донорской крови в больнице и ему не с чем операции делать – понять не могу… Нет, лучше с дедом Тузом на лавочке на солнышке греться. И про президента Буша, который крендельками солеными подавился и с дивана упал, разговаривать…
– Он тут еще с велосипеда упал, – вспомнил Гонсо. – С одноколесного.
– Я ж говорю – тема богатая, – задумчиво сказал Желваков. – На наш век хватит!
Старый Туз сиял как намасленный блин. Оказывается, во время отсутствия Гонсо он провел давно задуманную войсковую операцию против пацюков. Операция прошла блестяще. Всем сельским пацанам было сказано: тот, кто принесет в дом старого Туза крысоловку, поставит, где укажут, а потом принесет пойманного пацюка, получит сразу десять рублей. Пацаны тянулись в дом Туза несколько дней, были даже и девчата. Крысоловки расставили по всем углам подвала, а в объявленный день пришли их забирать, так как семейство Туза даже подходить к ним боялось. Туз лично принимал каждого пацюка, визжащего от злобы и страха, а взамен вручал десятку.
Прием боевых трофеев к приезду Гонсо и Желвакова был закончен, и им только оставалось слушать хвастливые речи старика, гордого собственной смекалкой. Желваков решил покурить на свежем воздухе рядом со счастливым от собственной хитрости стариком. Он закурил, а горящую спичку бросил в стоявшую рядом бочку.
И тут из бочки вдруг полыхнуло адским пламенем, и раздался отвратительный и страшный визг, от которого у всех заложило уши. Желваков заглянул в бочку. Увиденное так ужаснуло его, что он невольно пихнул ее от себя. Бочка свалилась набок, и из нее врассыпную бросились по всему двору взятые старым Тузом в полон пацюки, горящие адским огнем.
Оказалось, разрабатывая план операции, дед Туз, увлекшись планами поимки, совершенно за был о финальной стадии – куда пойманных гадов девать. И когда пацаны понесли их одного за другим, не нашел ничего лучшего, как сказать, чтобы они бросали их в бочку с отработкой – отработанным машинным маслом, которым Туз обычно покрывал доски забора, чтобы не тратиться на краску. Отработка пропитывала доски до такой степени прочности, что их уже не брали ни дождь, ни снег. А когда Желваков бросил туда спичку, она, само собой, полыхнула!
Горящие пацюки трассирующими пулями разлетелись по двору и скрылись из глаз. Но несколько нырнули в летний курятник, сколоченный из реек и фанеры, и чуть ли не сразу в нем занялось-загудело веселое пламя. И тут же раздался отчаянный петушиный крик и испуганный клекот кур.