Несколько мгновений колеса крутились на льду, предательски прятавшемся под тонким слоем снега. Но Бэзилу удалось вывести машину на дорогу. В машине было тепло, уютно гудел мотор, фары просверливали светлые туннели в темноте. Они были на дороге одни и чувствовали себя почти как жители Аляски или Сибири. Плохая погода превращала их поездку в приключение.
— Что там будет? — спросила Гизела. — Все будут говорить о литературе и искусстве с большой буквы?
— Об искусстве и литературе обычно говорят издатели, — ответил Бэзил, — а художники и писатели — только о гонорарах и договорах. И еще будут сплетничать. Как, вы не знаете, что Том Джонс, тот, который всегда издавался у Липпинкоттов, перешел к другому издателю, а Мэри поехала в Лас-Вегас разводиться, чтобы выйти замуж за Билла Смита, агента Тома?
— Те, к кому мы едем, тоже против условностей?
— Еще как за! Никто так не придерживается условностей, как хорошо обеспеченные представители богемы.
Дорога пролегала по долине, и они видели только туман — серый, пенистый, неподвижный, как тяжелый дым, не пропускавший света дальше, чем на четыре-пять футов, отчего машина еле ползла.
Гизела решила не отвлекать мужа болтовней и стала думать о радостях своей жизни — Бэзил, маленькая Гизела, замечательный дом и даже предстоящий вечер. Может быть, он вовсе не будет таким скучным.
Через двадцать минут они добрались до Вестона и принялись читать имена на почтовых ящиках.
— Пока ты одевалась, я позвонил Тони, — сказал Бэзил. — Его ящик третий за вторым указателем.
— Тони? Разве ты хорошо его знаешь?
— Мы довольно часто встречались, готовили мою книгу к печати. Но дело не в этом. Театральная манера называть всех без исключения по имени перешла и в литературную среду.
— А как мне прикажешь называть его жену?
— Черт! Как же ее зовут? Изабел? Нет. Франческа? Кажется, нет. Лучше не гадать. Послушаем, как ее будут называть другие.
— Вот ящик. Э. Ф. Кейн-младший.
— Энтони Френсис.
Бэзил повернул руль.
— Их дом на холме, — сказал он. — Надеюсь, они посыпают дорогу песком.
Вскоре Виллинги оказались возле каменного дома с ярко освещенными окнами. Бэзил нажал кнопку звонка, и, пока они ждали, холод пробрал их до костей.
Дверь отворил Вашингтон Ирвинг, самый известный поставщик продуктов и обслуживающего персонала в округе. Его приветствие отличалось таким естественным сочетанием достоинства и почтительности, какое бывает только у слуги-негра, а избавление прибывших от верхней одежды было настоящим священнодействием.
Через несколько минут Виллинги вошли в большую шикарную гостиную.