— Бери его! Бери! Он твой! — велел мужчина.
Ее забила дрожь, сознание отключилось. Он вошел в нее, и ее затопили нежные волны острого, неописуемого наслаждения, разлившегося по всему телу. Блаженство все росло и, наконец, завершилось последней ослепляющей вспышкой.
Он услыхал далекие гудки «Отвальной»: семь часов утра, понедельник. Поежившись, зарылся головой в ее грудь, чтобы не слышать гудков.
А она даже не слышала гудка. Она лежала тихо, душа ее этим светлым утром отмылась до прозрачности.
— Тебе, наверное, пора вставать? — спросил он.
— Сколько времени?
— Только что прогудело семь.
— Да, наверное, пора, — сказала она недовольно: терпеть не могла внешнего принуждения.
Он сел и тупо уставился в окно.
— Ты ведь меня любишь? — спросила она спокойно.
Он поглядел на нее.
— Не знаешь, что ли? Чего же спрашивать, — с легким раздражением ответил он.
— Я хочу, чтоб ты не отпускал меня, — сказала она. — Оставил меня.
Глаза его застило теплой мягкой мглой, отогнавшей мысли.
— Прямо сейчас?
— Сейчас, в своем сердце. А потом я приду к тебе насовсем, и это будет скоро.
Он сидел обнаженный на постели, повесив голову; не способный соображать.
— Ты что, не хочешь этого? — спросила она.
— Хочу.
Он посмотрел на нее тем же затуманенным взглядом, в котором горело пламя иного сознания, почти сна.
— Не лезь сейчас ко мне с вопросами. Дай мне опамятоваться. Ты очень нравишься мне. Ты вот тут лежишь, и я тебя люблю. Как не любить бабу с такой хорошей ласонькой. Я люблю тебя, твои ноги, фигуру. Твою женственность. Люблю всеми своими потрохами. Но не береди мне пока душу. Не спрашивай ни о чем. Пусть пока все есть, как есть. Спрашивать будешь после. Дай мне прийти в себя.
С этими словами он стал нежно поглаживать ее мягкие каштановые волосы, под животом, а сам сидел на постели — нагой, полный покоя, лицо неподвижно — некая материальная абстракция, наподобие лица Будды. Он сидел, замерев, ослепленный пламенем иного сознания, держа ладонь на ее теле и ожидая возвращения сознания будничного.
Немного спустя он встал, натянул рубаху, быстро оделся, не произнеся ни слова, еще раз взглянул на нее — она лежала на постели, золотистая в лучах солнца, как роза Gloire de Dijon,[20] — и быстро ушел. Она слышала, как он внизу отпирает дверь.
А она все лежала, размышляя, что же с ней происходит: ей очень очень трудно уйти, оторваться от него. Снизу донесся голос: «Половина восьмого!» Она вздохнула и встала с постели. Маленькая-голая комнатка, ничего в ней нет, кроме комода и не очень широкой кровати. Но половицы отмыты дочиста. А в углу у окна полка с книгами, некоторые взяты из библиотеки. Она посмотрела, что он читает: книги о большевистской России, путешествия, книга об атоме и электронах, еще одна о составе земного ядра и причинах землетрясения, несколько романов и три книги об Индии. Так, значит, он все-таки читает.