— Сейчас я ухожу, — сказал Станислав, подходя к гардеробу. — Слушай меня внимательно, Митя. Я не обещаю тебе бог весть чего, но приложу все усилия, чтобы папе как можно скорее сообщили, что в гестапо снова вспомнили о нем.
— И пусть ему расскажут об этом шпике и о фотографии, — вставил Митя.
— Ладно. Но для этого мне надо знать две вещи. Во-первых, — Станислав загнул палец на руке, — под какой фамилией он теперь живет?
— Антонин Буреш, — не без колебания ответил Митя.
Станислав поглядел в пространство, и на лице у него появилось то выражение, какое бывает у людей, когда они стараются хорошенько запомнить что-нибудь.
— Во-вторых, — продолжал он, загибая другой палец, — действительно ли он в Улах? Ты это наверняка знаешь?
— Наверняка.
— От кого?
— От одного из наших ребят в школе. Погоди, не хмурься. Он и представления не имеет, в чем дело. Дело было так. В наш класс в этом году поступил новый ученик, Ирка Гавранек. Его родители переехали из Ул в Прагу. Раз как-то мы с ребятами строили туннель в старой трубе, хотели пролезть через нее. Ирка Гавранек и говорит: «Это еще пустяки! Видели бы вы, какую плотину мы с Тондой Бурешем соорудили на ручье близ Улечки!» Я как услышал это имя, так и обалдел. Спрашиваю Ирку: «Что это за мальчишка?» А он смеется: какой там мальчишка, он, мол, уже взрослый, ему лет сорок, не меньше. Но это не важно, он такой свойский, мы с ним даже были на «ты». Я незаметно расспросил Ирку обо всем, и все сходится: среднего роста, коренастый, круглолицый, с бородкой, — папа теперь отпустил бородку, — ну все тютелька в тютельку. И что для ребят всегда устраивает всякие штуки — это тоже на него похоже…
— Вот и зря, это с его стороны промах, — прервал Станислав Митю. — Подпольщик должен отказаться от своих привычек. Но Улы велики, где же он живет?
— Не знаю, об этом неудобно было расспрашивать. Но работает он в резиновом цеху.
— Ну, так вот что, Митя. Я тебе ничего не обещаю, но сделаю все, чтобы отца предупредили. А ты оставайся дома и не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость.
— Не выкину. Спасибо, дядя.
Но через мгновение, охваченный детским недоверием к взрослым, Митя вдруг кинулся вслед за Станиславом.
— А может, ты просто так сказал, чтоб отвязаться?
Станислав строго поглядел на него.
— Я был бы тогда настоящим негодяем, Митя.
Вечером Станислав встретился с Анделой. Ее не удивило, что Тоник на родине, а не за морем, — она знала об этом. Ведь именно Буреш послал ее тогда предупредить, чтобы Митю увезли из Праги. Но она ничего не сказала об этом Стане, даже после того, как они сблизились, — зачем ему лишнее беспокойство! Чем меньше человек знает, тем для него и для дела лучше. Жених и невеста посовещались, и в тот же вечер один из надежных железнодорожников ночным поездом отправился в Улы предупредить своих людей в резиновом цеху.