Там он узнал, что Буреша уже нет в Улах. После той ночи, когда немецкий эшелон с боеприпасами взлетел на воздух, в Улах начались повальные аресты, и Буреш исчез. Может быть, он перешел границу и присоединился к повстанцам в Словакии. А может быть, попался. Неизвестно. Семья, в которой он жил, тоже, говорят, скрылась. Когда гестаповцы пришли за ними, домик у леса был уже пуст.
Никто не прислушивается с таким волнением к зову весны, как заключенные. Их волнует каждый порыв южного ветра, колеблющий светомаскировку на окнах, их трогает самая чахлая травка, пробивающаяся среди камней. Узницы, весь путь которых по жалкому лагерному двору был ограничен расстоянием от барака до пошивочной, вдыхая запахи весны, грезили о великом будущем и предавались смелым надеждам. Люди, лишенные свободы, замечают вещи, мимо которых они равнодушно пройдут в обычной жизни. Узники одновременно и апатичнее и восприимчивее свободных людей. Сырость, собачий холод или адская жара — все это как-то подходит к тюремной обстановке. Зато весной… весной каждое живое существо предъявляет свое право на счастье. Даже у старой Галачихи в Равенсбрюке было такое чувство; что же говорить о молодых — Блажене, Мильче и Кето!
Мильче не так-то плохо! Ее водят работать на завод Сименса, и ей удается видеть много интересного. На заводе работают мужчины всех национальностей, там говорят на французском, польском, сербском, норвежском, голландском языках — Вавилон, да и только! Рабочие постоянно сообщают друг другу то подлинные, то фантастические новости с фронта, и Мильча приносит их в лагерь, а иногда, кроме новостей, еще и что-нибудь съестное. Она нравится одному бельгийцу, и тот тайком подсовывает Мильче шоколад, подарил ей круглое зеркальце и расческу. Боже, как не хочется уходить вечером обратно за колючую проволоку, в то время как «тотальники» ведут своих девушек развлекаться!
— Ах, девушки, — вздохнула Мильча, — знали бы вы, что я сегодня видела! Вот была красота!
— Ну что, говори.
— Шли мы… — начала Мильча таинственным тоном, каким рассказывают детям сказку, в которой будет много неожиданностей. — Шли мы мимо одного дома, и там было освещено окно. Понимаешь, как раз перед самыми сумерками. В окно видна маленькая стеклянная люстра, и занавесочки колышутся, а хозяйка в розовой блузке ходит по комнате. Все как на ладони! На стенах висят картины, часы, книжная полка, а на столе постелена белая скатерть, и на ней — цветы в голубой вазе…
— Нашла чему умиляться! — сурово сказала Блажена. — Кто знает, из какого дома они унесли все это, уморив хозяев в газовой камере.