Было утро страстной пятницы. Из окна цеха Мильча вдруг увидела великолепный автобус кремового цвета. Он приближался, громадный, новый и ослепительный на фоне серых красок и пятен камуфляжа. Да не один, а несколько! При виде их вспоминались беззаботные туристы в Альпах, комфортабельные международные отели, безупречная чистота.
— Да ведь это Красный Крест, девчата! Видите белые флажки? Неужто уже мир?
Женщины бросили работу и устремились к окнам. Было на что поглядеть. На радиаторах автобусов развевались белые флажки, и шли эти машины в сторону лагеря. В кабине сидели шоферы в скромной синей униформе и медсестры в шапочках и ослепительно белых халатах. Видны были удобные сиденья, обтянутые светлой кожей. Автобусы были пусты.
Можете себе представить, как шла работа в цехе все утро? Узницы чувствовали себя как на иголках. В полдень в цех вошла Ворона со списком в руке и что-то сказала мастеру. Он остановил машины, чтобы не было лишнего шума. Ворона стала вызывать узниц по номерам. В проход между станками выходили одни норвежки.
Ворона отвела их в контору, там выстроила в ряд и приказала:
— Поднимите юбки выше колен.
Женщины подняли длинные безобразные арестантские платья, и Ворона, переходя от одной к другой, отступала на шаг, прищурясь осматривала ноги, потом ощупывала их — нет ли отеков.
Узницы были в замешательстве. Одним из приемов лагерной системы, направленной на то, чтобы постоянно чем-нибудь мучить или изводить узников, было вечное секретничанье. Заключенным никогда не объясняли, что с ними делают и почему. Можно было только догадываться. Что сейчас выгоднее — оказаться больной или здоровой? Здоровой, здоровой, лишь бы не быть слабой и ненужной, ведь таких отправляют в газовую камеру! Правда, «нордическую расу» не истребляют в газовой камере… Но кто же нужен Красному Кресту? Больные или здоровые? Отбор был как-то связан с кремовыми автобусами, все чувствовали это, и в лагере нарастало возбуждение.
Норвежки вернулись в цех к концу смены, потом ушли на медицинский осмотр и вскоре, раскрасневшиеся от радости, прибежали взять efekty[89] и попрощаться. Были они хорошие подруги, всегда щедро делились с другими узницами посылками Красного Креста. Как же не порадоваться, что они едут домой! Это хороший признак, — видно, конец близок. Как же не порадоваться за норвежек… А нас вы оставите здесь?
Полупустые автобусы Красного Креста стояли у ворот лагеря, в них уселись счастливые норвежки, но все равно там еще оставалось много свободных мест. Из-за проволочной ограды выглядывали женские лица — одно изможденнее другого. Доктор Зденка тщетно пыталась поговорить с представителем Красного Креста. Не о себе, конечно: она бы все равно не оставила своих больных, а о том, что ведь в лагере много женщин, которые вполне транспортабельны: чешки, русские, украинки, югославки, польки, француженки. Жаль каждое неиспользованное место в автобусе. Бог весть что может случиться в лагере в последние дни его существования. Подумать только, эти машины ехали сюда, в такую даль, и уезжают полупустые! Но представитель Красного Креста не спрашивал мнения врачей, он имел дело только с эсэсовской комендатурой.