Марвин рос непоседливым, любопытным и легко возбудимым мальчиком, и хотя с годами он научился подавлять эмоции, Теодор считал его слишком неуравновешенным для джирмийца и даже предлагал отправить его в отсев. Но Бернар не согласился с мнением старейшины. Более того, когда Марвин окончил начальный курс и встал вопрос о выборе для него наставника, предводитель взялся обучать его сам. И вновь Теодор возражал. Он считал, что Марвина нужно держать в ежовых рукавицах, контролируя каждый его вздох. 'У тебя недостаточно времени для его обучения. Для того, чтобы сделать Марвина настоящим джирмийцем, нужно забросить все свои дела и заниматься только им. А ты не можешь себе этого позволить!' - убеждал он Бернара, но тот словно не слышал его. С первых дней обучения он делал упор на развитии магических способностей Марвина. Бернар требовал от воспитанника железной дисциплины, а на его эмоции почти не обращал внимания. К удивлению Теодора, мальчик справился. К восемнадцати годам он ничем не отличался от ровесников-джирмийцев, и лишь от опытного взгляда Теодора не могла укрыться едва уловимая улыбка на лице Марвина и хитрый блеск в глубине его глаз.
Старейшина видел, что Бернар необычайно доволен воспитанником, и не стал разочаровывать его своими сомнениями. 'В конце концов, - решил он, - один мальчик не в силах навредить касте. Убьём его позже'. И Теодор стал с пристальным интересом наблюдать за обучением Марвина. Он ни слова не сказал, когда предводитель сделал своего воспитанника стальной кошкой в восемнадцать, а не в двадцать лет, как было принято в Джирме. Статус стальной кошки позволил Марвину самостоятельно выполнять задания касты, и, каждый раз, когда юноша покидал Цитадель, Теодор ждал провала. Но Марвин возвращался, и к двадцати годам заимел хороший послужной список. Теодор начал было успокаиваться, и тут Бернар решил отправить Марвина на пять лет в Дарру. Узнав об этом, старейшина потерял дар речи. 'Зачем?' - ворвавшись в кабинет Бернара, строго спросил он. 'Не вечно же мальчику держаться за мою юбку', - попытался отшутиться предводитель, но Теодор даже не улыбнулся. 'Не делай этого, Бернар! - холодно заявил он. - Марвин прекрасно скрывает эмоции, но он ещё не готов к публичной жизни! Оказавшись в незнакомой обстановке, он может повести себя неадекватно и опозорить касту!' 'Чушь! - отрезал Бернар. - Я обучал Марвина, и знаю его, как облупленного! Твои опасения беспочвенны, Теодор'. Не сказав ни слова, старейшина развернулся и отправился к себе. Говорить с Бернаром было бесполезно, и он решил написать Жерару, который вот уже два года отвечал за джирмийцев при императорском дворе. Прямо и без обиняков, он рассказал ему о своих опасениях и попросил лучшую золотую кошку Цитадели тщательно присматривать за Марвином.