— Мой Бог, что с тобой случилось? — спросила Элси.
— Просто пытаюсь проникнуть в суть вещей, — сказал он. — Трейси тоже ждет подтверждения всего этого, реальности происходящего. Дайте мне пулю, я хочу ощутить ее вкус.
— Отдаю тебя на милость Божию, — сказала Трейси, едва сдерживая смех.
— Жаль, мадам. А я было решил разделить с вами тяжкое бремя заботы обо мне.
Элси работала так проворно, что Трейси сразу догадалась, что Мэтт был не первым и не последним, кому Элси штопала раны. Вскоре рана была обмотана свежим бинтом, поверх которого был надет эластичный, чтобы зафиксировать повязку.
— Спасибо, что спасла мне жизнь, — сказал Мэтт, ставя Трейси на ноги и целуя Элси в щеку.
— Это у тебя не первый и не последний раз, — сказала она. — Давай мне твою рубашку, я постараюсь застирать пятно.
— Это так похоже на женщин, — опять развеселился Мэтт. — Они могут снять с тебя рубашку вместе со шкурой.
Трейси не могла спокойно выдержать вида широкой мускулистой груди Мэтта. Она бессознательно отступила на шаг назад, уставившись в одну точку на стене, как будто это была самая интересная вещь в мире.
— Что ты собираешься делать? — спросил Мэтт.
— Я? — переспросила Трейси.
— Да, ты.
— Я как раз собиралась привести в порядок мои записи. Это нужно сделать раньше, чем я начну расшифровывать их.
— Мне тоже нужно закончить кое-какую писанину в кабинете. Почему бы тебе не присоединиться ко мне? — спросил он.
— Хорошо.
— Я оставлю вам шоколадный торт, если вы захотите перекусить попозже, — сказала Элси.
— Великолепно, — обрадовался Мэтт. — А где мой крем, Элси?
В своей комнате Трейси вынула из чемодана блокнот, собрала разные обрывки бумаги, на которых делала записи, чтобы собрать воедино всю информацию, которой она располагала. Она на минутку остановилась, глубоко и тяжко вздыхая.
В ее голове родилось так много разнообразных мыслей. У нее вдруг появилось желание разобраться в той решимости и напористости, которые делали Мэтта первоклассным фермером. Она всегда думала, что предана своей работе, но ее образ жизни не шел ни в какое сравнение с образом жизни Мэтта. Даже боль и физические страдания принимались им, как должное. Что делало его, его отца и других людей здесь такими отличными от других, готовыми пожертвовать слишком многим?
Трейси хотела, чтобы Мэтт разозлился из-за того, что получил эту травму на работе. Она же оказалась единственной, кто раскрыл свои чувства этими глупыми слезами. Элси, конечно, было жалко его, но она ни намеком не показала, что она в панике. Некоторые мужчины, которых она знала в Детройте, потребовали бы компенсацию за то, что стул отдавил им ногу.