В середине сентября случилась небольшая трагедия. Поздно вечером, зайдя на кухню, дабы утолить жажду, барон увидел отплясывающую в петле Морриган. Рядом с ней на столе лежала тряпочка с маленьким трупиком. У этой бедняжки случился выкидыш, а она восприняла это так близко к сердцу, что последнее чуть не остановилось. Подбежав, он поднял ее за ноги вверх и стал звать на помощь. В общем – успели. Бедняжка была почти на том свете, но чуть не считается. Увы, теперь свою активность придется серьезно снизить, так как этой даме был нужен присмотр, причем его личный. Приходилось проводить с ней по пять часов каждый день, дабы привести ее в чувство, это не считая ночи. Побочным эффектом стало то, что эта женщина теперь бегала за ним как хвостик за собачкой, и буквально в рот заглядывала. В общем-то, ничего хорошего. Даже раздражало. Но ее можно было понять – так долго добивалась взаимности и такая досада получилась. В целом она смогла успокоиться только ближе к декабрю, когда снова забеременела. Дабы не допустить повторения эксцесса, Эрик приставил к ней крепкую и заботливую служанку, чтобы не пустила в петлю и помогала в делах и гигиене. Саму же Морриган он совершенно оградил от работы, особенно связанной со стрессами. Основное время она каталась по городу, проводила в бассейне, постели и осваивала письмо. Дело в том, что он с ней по вечерам продолжал заниматься. Так как она стала фактически его женой, то у них должен быть способ общаться так, чтобы их никто не смог бы понять со стороны. Современный русский язык в его разговорной форме был практически абракадаброй даже для носителя старославянского. Помимо письма и некоторой практики в разговоре на русском, она занималась с Эриком совершенствованием своей латыни и освоением греческого. Что же касается дел, то ему очень повезло с помощниками – дела продвигались, хотя и не так энергично, как с его помощью. В октябре начали обучать основную массу воинов стрельбе, как индивидуальной, так и коллективной. Каждое воскресенье в большом зале, который он оборудовал для занятий, ему приходилось читать некоторый теоретический курс для всех. Само собой – материал был сильно упрощен и включал только самые необходимые знания, такие как основы баллистики, устройство арбалета, некоторые вещи, связанные с тактикой стрелкового боя – выбор позиции, оценка дистанции, оценка скорости и прочее. Обучение шло очень медленно, так как для этих деревянных голов подобные знания были совершенно непривычны и непонятны. Однако уже к декабрю это сказалось на точности стрельбы – при залповом огне была достигнута такая же точность, что и при одиночном, то есть все болты достигали цели. Другая проблема – что часто одна цель знакомилась с двумя и более снарядами. Это серьезное затруднение, и над ее решением активно работали как с офицерами, так и с рядовыми солдатами. Само собой, он не просто сотрясал воздух перед спящими болванчиками. Проверка усвоения знаний была очень строгой и четкой. Помимо основной задачи – заложить в головы своих бойцов понимание того, что они делают, то есть – снаряд летит туда, куда его направишь, а не куда бес его утащит, он ставил еще одну задачу – отбор кадров. Ему были нужны люди, которые быстрее и лучше освоят этот материал, дабы выделить их во взвод тяжелого вооружения, то есть посадить за баллисты. В начале января на складе было около двух тысяч болтов, еще четыре сотни находились в эксплуатации, поэтому он сократил конвейер вдвое и перевел людей на новый проект – пора было заниматься изготовлением тяжелых стрелковых машин. Еще с июня на него работала небольшая сводная бригада, которая занималась выделкой сухожилий из ног наиболее массивных быков. Основная задача обработки заключалась в том, чтобы удалить соединительную ткань, оставив только волокна, и обработать их дубильными растворами. Дубильная обработка была самой опасной, так как защита от гниения не должна была повредить основные свойства волокон – сопротивление к растяжению. На выходе получались тонкие упругие волокна. Поэтому на следующей стадии из них сплетали длинные и крепкие жгуты – по тридцать шагов каждый. Всего было нужно не менее шести подобных изделий, но в декабре на складе подворья лежало уже восемь, так что было решено делать четыре машины.