Виталий Кальпиди. Провинция как феномен культурного сепаратизма. Лирическая реплика. — «Уральская новь», 2000, № 1 (6). Электронная версия: /magazine/urnov.
Радикальные предложения поэта Виталия Кальпиди по созданию уральского литературного оазиса, совершенно независимого от монструозной столицы, комментируют литературовед Владимир Абашев (Пермь), историк Вячеслав Раков (Пермь), прозаик Андрей Матвеев (Екатеринбург), литературовед Дмитрий Харитонов (Челябинск) и драматург Николай Коляда (Екатеринбург).
Сергей Кара-Мурза. Болотные огни. — «Завтра», 2000, № 2, 11 января. Электронная версия: http://www.zavtra.ru.
«С целью устранить из своей модели фундаментальные социальные противоречия нашей жизни режиссер (Станислав Говорухин. — А. В.) доводит абстракцию до примитивизма». Сокрушительная критика фильма «Ворошиловский стрелок» — с патриотических позиций. «Этот фильм был восторженно встречен элитой нашей оппозиции. В этом я вижу наше тяжелое духовное поражение».
Александр Касымов. Идеальный поэт в поле степеней свободы. — «Волга», 1999, № 10.
«Путь идеального поэта (а это, естественно, всего-навсего бледнолицый конструкт!) состоит из суммы отрезков, пройденных неидеальными, может быть, так и не покорившими вершину, но упорно к ней карабкающимися». «Неидеальные» — это Николай Якшин, Аркадий Застырец, Геннадий Русаков и другие.
Илья Кириллов. Средь зерен и плевел. — «День литературы», 2000, № 1–2, январь. Электронная версия: http://www.zavtra.ru.
«Проза „Нового мира“ вообще производит двойственное впечатление. С одной стороны, общий уровень ее — очевидно — выше, чем где бы то ни было. Я согласен с Вл. Бондаренко в высокой оценке повести Бориса Екимова „Пиночет“, но только в ее литературной части. То же самое могу сказать и о повести „Сирийские розы“ Андрея Волоса. Но, принимая во внимание остроту стоящих перед современным человеком духовных проблем, никак не могу признать значимыми эти „скучные песни земли“…»
Классическая история Томаса Венцловы. — «Новая Юность», № 39 (1999, № 6).
Глеб Шульпяков интервьюирует знаменитого литовского поэта, преподающего в Йельском университете (США). Томас Венцлова вспоминает: «Я однажды поднимался по лестнице в Москве к знакомой опять же даме… Это было на Пушкинской, и я был относительно трезв. И вот вижу: на лестнице сидит кодла мрачнейших личностей, их много и они пьют. Тут я, как Воробьянинов, понимаю, что меня будут бить, и, возможно, даже ногами. Но делать нечего, я обреченно иду вперед, как вдруг навстречу мне поднимается их атаман, красивый, но мрачный человек, и спрашивает: „Ты кто?“ — „Я Томас Венцлова, а ты кто?“ — „Я Венедикт Ерофеев. Давай выпьем“. Он слышал что-то обо мне, я, естественно, слышал о нем — „Москва — Петушки“ уже была написана. Оказывается, они тоже шли к этой даме, но кодлу дама справедливо не пустила к себе, они сели на лестнице и стали распивать по ходу дела. Я, естественно, с ними упился до полусмерти и к даме уже не пошел. Таков единственный случай моего общения с великим Ерофеевым».