— Мимо сердца. — Мать устало улыбнулась. — Ты повзрослел, но не приобрел ни твердости, ни… — Положив авторучку на подставку, она полуобернулась к сыну: — Меняешься — и не меняешься. И какой рассказ тебе понравился?
— «Студент». Очень странный и очень простой рассказ. Бедный семинарист возвращается огородами домой с охоты, греется у костра в компании вдовы и ее дочери, костер напоминает ему вдруг о той ночи, когда схватили Христа… Апостола Петра окликают люди, сидящие у костров. Тогда тоже была холодная ночь… русская ночь… И Петр предает Христа. Вдова и ее дочь взволнованы рассказом студента, плачут, а студент думает…
— Андрюша, — мягким голосом остановила она сына, — не надо пересказывать, я помню. Анализируй. Ты переживаешь — но это лишь первая стадия постижения искусства, вторая — анализ. И будь естественнее… вот у тебя и девочки нету, ты иссушаешь сердце книгами.
Очки в тонкой золоченой оправе придавали ее лицу суховатое выражение.
Сын слушал ее насупившись. Ирине Николаевне стало жалко его. Она сняла очки и села в кресло, обхватив сына рукой за талию.
— Ну, не дуйся!
— Ма, я разбирал наши фотографии и случайно увидел бумаги…
Андрей запнулся и покраснел.
— Ну, бумаги. И что? Ты узнал, что я была замужем до твоего папы? Да. Он погиб под Москвой осенью сорок первого.
— А за что папу посадили в тюрьму? Почему вы никогда не рассказывали мне об этом?
— Зачем? Это ведь наша боль, папино несчастье… Блестящий офицер, молод, красив, горяч — и вдруг тюрьма, крах карьеры… Что он сейчас? Мучение, а не человек. — Она спохватилась, почувствовав, как сын напрягся. — Он сам о себе так говорит, Андрюша. А посадили… Как тогда сажали? Что-то не то и не так сказал — и пошел в лагеря по пятьдесят восьмой, десятой.
— Я не об этом, ма… — Андрей отвернулся. — Ты отказалась от папы, когда его посадили…
Ирина Николаевна со вздохом поднялась из кресла.
— Андрюшенька, милый, это была банальная процедура, сам папа мне и предложил это сделать. Все равно не помогло: меня выперли с работы. Пришлось уезжать сюда, здесь можно было устроиться по специальности. А после лагерей Сережа приехал ко мне. Тогда никто не придавал значения тому, что сегодня может показаться странным… необъяснимым… Боже, ты и вообразить не можешь, какое было время. — Она вернулась за письменный стол и надела очки. — У меня много работы, милый. Спокойной ночи.
В постели Андрей снова открыл Чехова — снова рассказ «Студент». В тексте таилась какая-то загадка.
«Теперь студент думал о Василисе, — читал Андрей о старухе, заплакавшей во время рассказа семинариста о предательстве Петра, — если она заплакала, то, значит, все, происходившее в ту страшную ночь с Петром, имеет к ней какое-то отношение…»