— Нет. — Она засмеялась. — Но реакция на эти взгляды газеты действительно зачастую бывает весьма даже крайней. — Ее рука все еще находилась в его руке, и она медленно ее убрала. — Если бы у вас нашелся бумажный носовой платок, я была бы вам очень обязана, — сказала она, хлюпая носом.
— К сожалению, нет. — Он посмотрел на ее оживленное лицо. Ее губы улыбались тоже. — Должно быть, вы с Крайнего Севера? Холода совсем не чувствуете.
— Я не с Крайнего Севера, — сказала она. — Но я действительно к холоду нечувствительна. — Она сделала паузу. — Когда я была маленькой и ездила зимой навещать бабушку — она жила рядом с озером Уиннипесоки, — я выходила на лед, проделывала лунку и засовывала туда ногу, чтобы посмотреть, как долго смогу выдержать.
Спенсеру понадобилось несколько секунд, чтобы все это усвоить.
— И сколько же времени, — спросил он медленно, — вы могли это выдержать?
Она гордо улыбнулась:
— Мой рекорд — сорок одна секунда.
Он присвистнул:
— Сорок одна секунда! За это время, кажется, можно изготовить ледяную фигуру?
— Ясное дело, — сказала Кристина. — Но на то и рекорд.
— Это бесспорно рекорд, — сказал Спенсер. — И что, это было у вас какое-то соревнование?
— Конечно, — сказала она. — Ведь такими вещами просто так, с бухты-барахты никто заниматься не станет. Верно?
— Нет, конечно. — Он вскинул брови. — Для того чтобы заняться подобными экспериментами, нужно иметь действительно серьезные основания.
Кристина озорно улыбнулась:
— Это верно.
Спенсера разбирало любопытство.
— И с кем же вы соревновались?
— О, знаете… — Она взмахнула рукой, чтобы придать вес своему неопределенному ответу. — С друзьями.
Это было еще любопытнее.
— Хм, — сказал он, — значит, с друзьями. Маленькая девочка в лесу…
— У озера, — поправила его она.
— У озера, — продолжил он. — Пришла на берег, разбила лед, устроила прорубь, чтобы засунуть туда свою голую ногу. Это звучит так… — Он не мог найти подходящих слов. Он вспомнил свое детство и прогулки к озеру, которое находилось рядом с их домом. Даже когда озеро было сковано льдом уже в течение нескольких недель, он все равно нервничал, боясь ступить на лед, потому что для него лед все равно оставался водой, а он знал только об одном человеке, который мог ходить по водам, и повторять Его деяния казалось Спенсеру святотатством, он не хотел попадать в ад. — Так… впечатляюще, — закончил он. — И как же вам это позволяли?
— Знаете, ведь взрослые не будут следить за вами каждую минуту, — сказала Кристина, разглядывая свои ботинки, и Спенсер, вспомнив о своем детстве, понимал, что она права. Взрослые редко присматривали и за ним.