Она знала сердце, которое скрывалось под этой решительной внешностью. Твердое? Иногда. Суровое? Да, когда не следовало прощать. Черствое? Никогда.
— Что случилось? — спросила она, встав рядом и облокотившись на поручни.
Он не стал ходить вокруг да около.
— Я хочу, чтобы ты оставила работу, но думаю, ты не согласишься.
— Ты прав, — ответила она. — По крайней мере, не в ближайшем будущем. Мне понадобится время, чтобы приспособиться к переменам. Все произошло слишком быстро.
— Это еще мягко сказано.
Она склонила голову к его руке и замерла, наслаждаясь видом океана.
— Я полицейский, точно так же, как и ты, Гидеон. Я не могу бросить работу ради детей, вязания и готовки, пока ты будешь делать то, что делаешь. Полицейские, как и все остальные, вполне могут иметь детей. У нас все получится.
— Ты заговариваешь мне зубы.
— Привыкай.
— Почему я должен привыкать, когда у меня более чем достаточно денег, чтобы ты могла не работать?
— Если бы деньги имели к этому какое-то отношение, ты бы тоже не работал. Мы делаем это не только из-за зарплаты.
Его губы немного сжались, затем он продолжил:
— Я знаю, ты полагаешь, будто ничем не отличаешься от любого другого полицейского, но это не так. Ты моя, и я не хочу тебя потерять.
— Я упрямая, — ответила она.
— Ты хрупкая.
— Нет, — не сдавалась она.
— Драгоценная вещь всегда хрупкая.
Она не смогла ответить немедленно, поскольку от этого утверждения у нее перехватило дыхание. Она никогда не ожидала услышать от него слово «драгоценная» , и все же он использовал его, пусть и неохотно.
Как будто пытаясь отвлечь ее мысли от этого предмета, он добавил:
— В самом начале я стал спать с тобой, чтобы ты попросила перевода.
— Знаю, — беззлобно ответила она.
— Мы просто подняли ставки, Мунбим. Ты больше не можешь оставаться моим напарником, а кому-то другому я тебя не доверю.
Хоуп сделала глоток кофе.
— Давай не будем спорить, не сегодня.
Каменное выражение его лица немного смягчилось.
— Кажется, ты говорила, что я занятный, когда злюсь.
Она рассмеялась.
— Так и есть. И все равно не хочу с тобой сегодня спорить.
— Почему нет?
Правда. Ничего кроме правды.
— Потому что сейчас я чувствую себя слишком хорошо и не хочу это испортить.
Он обнял ее одной рукой.
— С рождением ребенка Рейнтри приходят кое-какие способности. Ты станешь быстрее выздоравливать, дольше жить, меньше болеть. У тебя и наших детей, каких только мы ни родим, будут защитные амулеты, я прослежу за этим. И тем не менее, если бы я мог, то запер бы тебя в таком месте, где ты всегда была бы в безопасности. В месте, где никто никогда не сможет навредить тебе или Эмме.