Она убрала руку с его груди и вытащила собственный защитный амулет из-под блузки.
— Когда я собиралась этим утром, мне показалось, будто эта штука уставилась на меня. Я все еще полностью не уверена, почему одела его.
— Сделай мне одолжение, — тихо вымолвил Гидеон. — Не снимай его.
Хоуп кивнула, потом вернулась к своей предыдущей, очень удобной позе. Все, что она раньше принимала за фантазии, как оказалось, было совершенно реальным. Ей бы следовало кричать, опровергая все это, она же чувствовала себя на удивление спокойной.
— Ты хочешь сказать, что Рейнтри живут уже на протяжении долгого времени?
— Да.
— Когда твои предки женились на нормальных людях, почему не было… Дерьмо, не знаю, как это назвать. Я не верю в магию, но из-за отсутствия лучшего слова, подойдет и это. Если твоя семья имеет некую наследственную магию, почему она постепенно не исчезла за несколько поколений связей с обычными людьми?
Что-то в слове связей заставило их обоих смутиться. Между ними с самого начала возникла сексуальная энергия, даже когда она не была уверена, что он хороший парень. Однако для подобного рода энергии было еще слишком рано. Она не должна была наклоняться ближе и касаться этого амулета у него на груди, а он не должен был так смотреть на нее.
— Гены Рейнтри всегда доминирующие, — объяснил Гидеон.
— Итак, если у тебя есть дети… — Она открыла глаза и повернула голову, чтобы еще раз с любопытством посмотреть на него. — Есть? — спросила она. — Есть ли где-нибудь маленький Гидеон Рейнтри, притягивающий молнии и разговаривающий с мертвыми?
— У меня нет детей, — тон его голоса стал серьезнее.
— Но когда у тебя будут…
Он покачал головой, прежде чем она успела закончить предложение.
— Нет. В этом мире сложно растить ребенка, и придется учить ее вечно прятать часть самой себя. Я не хочу этого своему ребенку.
— Ее, — повторила Хоуп, снова закрывая глаза.
— Что?
— Ты сказал ее. Не его, а ее.
Он на миг заколебался.
— У меня есть племянница. Она единственный ребенок, с которым я когда-либо общался. Именно поэтому сказал «ее».
Она не поверила ему, хотя для этого не было никаких оснований. Только интуиция. Но она не верила в интуицию, не так ли? Она верила в факты. Конкретные, бесспорные доказательства. И сегодня вечером это в значительной степени изменилось.
— Ты побрился, — сказала она, поворачивая беседу в до абсурдности нормальное русло.
— Я проснулся с ощущением присутствия препарата Табби. Его невозможно смыть.
Она должна была услышать, как он прошел в ванную, но дом был такой большой… а она была так растерянна…