— Мне нравится.
Он фыркнул, и она улыбнулась.
— Теперь я собираюсь поспать, — сказала она, ее разум и тело погружались в забвение. Она слишком устала, чтобы даже думать о поездке домой, а если бы и решилась на нее, то, добравшись, успела бы только быстро принять душ, перекусить и начать новый день. Здесь же она успеет поспать в течение часа или двух. — Мы должны будем встать через пару часов и приступить к расследованию по делу Кларк.
— Ее зовут Табби, — сказал Гидеон. — Блондинку, убившую Шерри Бишоп и ранившую меня.
— Да, — ответила Хоуп, ее речь звучала немного нечленораздельно. — Я верю тебе. — И она действительно верила ему. Каждое произнесенное им слово было правдой, как бы тяжело не было с этим смириться. — Завтра мы должны найти способ доказать это.
Гидеон нежно поднял спящую напарницу, которая даже не шевельнулась. Он подумывал, не оставить ли ее на кушетке, но поскольку долго спать на коже было не слишком комфортно, перенес ее на свою кровать, где Хоуп тотчас перекатилась на бок, обняла подушку и вздохнула.
Она могла бы поспать в одежде, но, как и в случае с кушеткой… это было не удобно. Гидеон расстегнул ее брюки, каждую секунду ожидая, что она проснется и отвесит ему пощечину. Но Хоуп либо всегда крепко спала, либо события дня совсем ее вымотали. Она даже не шелохнулась, когда он снял ее некогда тщательно отутюженные серые брюки и отбросил их в сторону.
Блузку он оставил, поскольку не смог бы полностью раздеть ее, а потом просто уйти. Без лифчика, который все еще лежал на кушетке в гостиной, ей и так будет достаточно уютно.
Когда на Хоуп остались только блузка и трусики, он укрыл ее простыней и босиком прошелся к окну. Прежде чем задернуть шторы, Гидеон постоял там несколько минут, наблюдая за разбивающимися о берег волнами.
Он рассказал ей больше, чем кому-либо. Однажды его подруга узнала кое-что о его способностях, совсем немножко, не то, что сейчас, и в ответ постаралась как можно быстрее сбежать от него. Это было давным-давно. Потом, через несколько лет после расставания, он столкнулся с ней, и, по-видимому, она полностью забыла о причине их разрыва. С людьми именно так и происходит: если они не могут объяснить увиденное, то попросту все забывают. Гидеон считал это разновидностью амнезии, защищающей разум от всего, что не поддается осмыслению, то же самое происходит с подробностями автокатастрофы или другими травмирующими событиями, случавшимися ежедневно.
Вспомнит ли Хоуп обо всем случившемся, когда придет утро? Возможно. Она казалась серьезной женщиной, не склонной верить в то, что способно пошатнуть ее упорядоченный маленький мирок. Он же, определенно, мог пошатнуть его — более чем одним способом.