Мы кричали ей из подворотни.
Она не шла. Мы выбежали под дождь. Схватили ее за руки: не пропадать же человеку.
- Отойдите! - Она прямо-таки прикрикнула на нас.
Мы отошли. Повернулись спиной и стали смотреть на улицу. Люди спешили, подняв над головами зонты, словно на город спустился целый десант на угрюмых черных парашютах. Десант прохожих.
Потом мы увидели, как к Нинке подошла ее мать. Она долго уговаривала Нинку уйти. Наконец ей удалось увести девчонку изпод дождя в подъезд. Там горела тусклая лампочка. Нинкина мать повернула лицо к свету, и мы услышали, как она сказала:
- Посмотри на меня. Я, по-твоему, красивая?
Нинка удивленно посмотрела на мать и, конечно, ничего не увидела. Разве мать может быть красивой или некрасивой?
- Не знаю, - созналась Нинка.
- Тебе пора бы знать, - жестко сказала Нинкина мать. - Я некрасивая. Просто дурная.
- Нет, нет! - вырвалось у Нинки.
Она прижалась к матери и заплакала. Мы так и не поняли, кого она жалела: мать или себя.
- И ничего страшного, - уже спокойно сказала Нинкина мать. - Счастье приходит не только к красивым. И некрасивые выходят замуж.
- Я не хочу замуж! - резко ответила Нинка, и мы были согласны с ней.
- Да, да, конечно, - как бы спохватилась мать. - Не обязательно замуж...
Потом они вышли на дождь и пошли по улице. Мы не сговариваясь двинулись за ними. Нет, не из любопытства. Нам казалось, что мы можем понадобиться Нинке.
Неожиданно мы услышали, как Нинка спросила:
- У тебя был муж?
- Нет.
- Но у меня был отец?
Мать не ответила. Она как бы не расслышала вопроса. Нинка рассердилась и сказала довольно грубо:
- Что ж, меня аист принес?
- Да, аист, - глухо прошептала мать. - Прилетел, понимаешь, аист. И улетел. А ты осталась.
Они шли по темному переулку, и у них не было зонта. Но им было все равно: дождь так дождь. А нас трясло от холодной сырости.
- Значит, мой отец аист? - произнесла Нинка и тихо засмеялась. - Очень хорошо. Когда я стану учительницей, меня будут называть Нина Аистовна. И может быть, у меня вырастут крылья...
Вот если бы ты нашла меня в капусте, было бы куда скучнее.
- Не смейся, - сказала мать.
- Я не смеюсь. - Она и в самом деле уже не смеялась, но голос ее дрожал, дробился. - А где он... аист?
Мать отвернулась в сторону и вытерла со щеки бороздку дождя.
- Он тоже был некрасивый?
Нинка остановилась, крепко сжала мамину руку выше локтя и заглянула ей в лицо. Она смотрела на мать так, как будто произошла ошибка и рядом с ней оказалась чужая, незнакомая женщина.
Девочка как бы увидела маму в холодном, безжалостном зеркале.