На переломе веков (Злотников) - страница 224
Однако я был доволен: пока все развивалось по моему плану. За время работы мирной конференции мне удалось несколько раз переговорить с главой японской делегации Ито Хиробуми и прозрачно намекнуть ему, что в таком формате о серьезном смягчении наших требований и думать не стоит. А вот если Япония самостоятельно предпримет шаги по выведению отношений с Россией на уровень добрососедства…
Кроме того, перед самым отбытием у меня состоялся довольно жесткий, но, как я рассчитывал, продуктивный разговор с сэром Генри Ленсдауном. Я жестко заявил ему, что, если Великобритания по-прежнему настроена на конфронтацию с Россией, то Россия готова приложить все усилия для того, чтобы Британская империя как можно быстрее вошла в наиболее проблематичный период своей истории. Например, поддержать буров или перебросить мятежным индийским раджам запасы устаревших винтовок Бердана, которые нам все равно некуда девать. Либо отправить три сотни захваченных у японцев английских пулеметов мятежным ирландцам… В Индии нет мятежных раджей? Да неужели? И вы готовы за это поручиться, причем в тот момент, когда большая часть английской армии находится на юге Африки? И большая часть сипаев тоже? После такого спича Ленсдауна едва не хватил удар. Но, оправившись, он деловито поинтересовался, какого черта я смею угрожать Британии и не собираюсь ли я ввергнуть Российскую империю в войну против его империи. Я мило улыбнулся и сообщил ему, что совсем даже наоборот — меня уже достало противостояние Британии и России, при том что нам по большому счету нечего делить. Россия — континентальная держава, Британия — морская. Мы предпочитаем торговать, пользуясь сухопутными путями, вы — морскими. Нам важно спокойствие у своих границ, и расширять их мы не планируем. Так какого черта мы так упрямо гадим друг другу? Почему бы нам не пойти друг другу навстречу и не прекратить бессмысленную вражду?.. На это маркиз отреагировал с присущей опытному дипломату невозмутимостью и весьма скользко, но я надеялся, что мои предложения будут как минимум обсуждены в британских высших кругах. Я считался в Англии едва ли не самым большим в России англофобом — ну, из числа тех, кого стоило принимать во внимание, — и такие мои разговоры должны были непременно вызвать в среде британских политиков хоть какие-то подвижки. Нет, на то, что мне сразу же поверят и распахнут дружеские объятия, я не рассчитывал. Это только начало пути. Но, даст Бог, помаленьку, потихоньку, доберемся и до его конца.
Пауза в переговорах тянулась до середины июля. И все это время, под залпы патетических речей, русские крейсера и миноносцы мрачно маячили в японских территориальных водах. А русские войска планомерным наступлением продвинулись до Пхеньяна. Вот только никто из посторонних даже не подозревал, что кораблям был отдан приказ ни в коем случае не открывать огонь. Более того, со второй половины июня на отправляющиеся в рейд миноносцы начали грузить по десятку-другому мешочков риса, фунтов по десять в каждом, из числа тех запасов, которые Кац по моей команде стал закупать еще прошлой осенью. И на встреченные в море рыбацкие лодки, чьи хозяева к тому моменту уже поняли, что никто их топить не собирается, нет-нет да и летел красивый мешочек риса с крупным, нарисованным по трафарету двуглавым орлом на одном боку и российским флагом на другом, а также с листком внутри, на котором японскими иероглифами было начертано что-то вроде «Мы, русские моряки, слышали, что у вас тут дети голодают. Так возьмите, подкормите ребятишек-то. Нешто мы нехристи какие — детей голодом морить?..» Подавляющее большинство рыбаков были неграмотными, но я надеялся, что среди них найдутся любопытные и попросят какого-нибудь грамотея прочитать записку. А там слухи пойдут…