Волк по имени Карлос жалобно заскулил. Почти заплакал, как ребенок.
Банальный грабеж среди бела дня сменился на вразумительные увещевания.
– Так надо. На опознании кольцо послужит не последним аргументом. Не мучай меня и себя. Распрями палец, а то Николай его отгрызет. Он такой, ему палец отгрызть раз плюнуть, – сквозь зубы уговаривала мама.
Коловорота такая характеристика привела в заметное замешательство. Но на всякий случай он оскалил зубы и пощелкал ими для устрашения. Отчего сразу вспомнились Ниловы старушки с протезами, безнадежно попорченными кошмарной собакой.
Я так расчувствовалась при воспоминании о доме, что безболезненно рассталась с колечком и едва не пропустила свое второе крещение.
– Отлично – будет зваться Света Соколова. На том и порешим, – примирительно заключил Коловорот, нацепляя отвоеванное украшение себе на мизинец.
Не знаю, с кем ассоциировалось у него это банальное имя, но оно было не хуже других. А в таком состоянии мне ничего дельного не приходило в голову. Поэтому я молчаливо согласилась. Выговорив себе необходимое отчество. Которое якорем привязывало новую меня к прежней беззаботной жизни.
– Теперь осталось вычеркнуть заместительницу из реестра, – напомнила мама.
– Через недельку клиент дозреет, – кивнул Коловорот, намекая на что-то крайне нехорошее.
– Ну и ладушки. Все. Я пошла.
Так закончилась прощальная встреча с мамой. Впоследствии мне казалось, что надо было найти другие, правильные слова. Но, как известно, умная мысля заходит опосля. Мудрость не для импульсивных дурочек вроде Светы Соколовой. Светы сначала говорят, а думают после. Горько сокрушаясь в подушку от собственного несовершенства и отсутствия находчивости. Их удел – сначала влезть в драку, а потом прикинуть, на кого махать кулаками.
Иногда я думаю, что папаня, пусть живется ему хорошо и вольготно, оказался прав, считая всех баб дурами. В отношении меня он точно не ошибся, но не в отношении собственной жены. Которая вовсе не дура, но почему с ней так сложно найти общий язык? Всем, кроме Коловорота и волка Карлоса.
Ночью я горько плакала в подушку.
Чмок-чмок, мама.
Подавись ты моим колечком.
– Запоминай свою новую биографию.
Толстая тетрадь вызвала у меня приступ тоскливой скорби. Со школы ненавижу заучивать наизусть всякую муру.
Коловорот шуровал у плиты. Творя очередной кулинарный шедевр. Расписной под хохлому передник придавал ему курьезный вид. Сейчас он завернет птицу в фольгу и отправит ее для неполной кремации в духовку. А потом вытрет запачканные жиром руки о передник. И посетует, что теперь придется его стирать.