– Может, тебе слегка разоблачиться? Куртка, футболка, под ней наверняка еще что-то надето? – Барабас сочувственно покачал головой.
– Действительно ни хрена не слышно, – беззастенчиво посетовал Карабас, присоединяясь к нам.
– А я что тебе говорил.
– Слушайте, – окончательно разозлилась я, – вы пропекли меня на крыше, чтобы показать, что у вас снова ни фига не получилось?
Карабасы синхронно надулись.
– На другие окна работает.
– Может, у нее окна особенные?
– Точно, – азартно обрадовался Барабас, потирая руки.
– Интересно, как они устроены?
– И что дальше? – простонала я.
– Попробуем иначе. Если гора не идет к Магомету – на хрена такой Магомет?
– Что?
От моего вопля Барабас резко обернулся и с несусветным грохотом ссыпался с крыши. В последний момент успев зацепиться за край. Как выяснилось, с реакцией в экстремальных ситуациях у меня не очень. Я зачем-то на карачках полезла вслед за ним. Перед моим носом – скрюченные от напряжения костяшки пальцев. Пришлось чуть-чуть высунуть лицо за пределы крыши, чтоб увидеть, где находится остальное Барабасово имущество. Белое как мел имущество висело, дрыгая ногами в стремлении найти для них хоть какую-нибудь опору.
– Подвинься.
Карабас прицелился моей веревкой в погибающего друга.
– И что, зубами за нее хвататься?
Нам продемонстрировали крепкие здоровые зубы, плотно сжатые по причине полного нежелания грызть веревку.
– Да, тут надо как-то иначе. – Карабас задумчиво почесал затылок.
– Давай мы его за руки покрепче возьмем и наверх потащим.
– Он весит много. Боюсь, не удержим.
– А ты себя веревкой обвяжи.
– Да телитесь вы скорее. Я уже совсем падаю.
Мы снова посмотрели вниз, оценивая высоту. Высота неодобрительно глянула в ответ, не предвещая ничего оптимистичного. Отсюда голуби на асфальте казались не больше семечек.
Наспех привязав себя за пояс, Карабас подтянул себя к самому краю и вцепился в голую скользкую руку Барабаса. Ничего толкового не получилось. Если б они не сняли куртки, шансов было бы значительно больше. Например, за шиворот можно ухватиться. А так, все, что есть, – потная кожа. Перед моим носом маячила голова с волосами, но, думается, скальпировать Барабаса толку мало. В зоне досягаемости – шея. А ней – цепь. Толстая, серебряная. Вот за нее я и уцепилась, в надежде приблизить все остальное.
– Задушишь, дура, – хрипел Барабас, постепенно вылезая нам под ноги.
– Круто, а я думал, ты подтягиваться не умеешь.
– Первый и последний раз в жизни. С меня причитается, – это уже мне, вместо благодарности.
Когда я отползала от края, мне почудилось легкое шевеление занавески в мамином окне.