Март в Париже выдался на редкость прохладным, и ветер свистел в озябших ветвях деревьев, уже покрывшихся молодой листвой. Я бродила по кладбищу Монмартра и разглядывала памятники, которые были когда-то людьми. Живыми людьми, из плоти и крови. Ни история, ни воспоминания современников, ни даже их собственные письма в достоверности не расскажут, когда и благодаря кому в их сердцах звучала музыка счастья…
Звонок мобильного вернул меня к действительности. Я посмотрела на дисплей. Звонят с работы, настойчиво. Придется ответить. Хотя уже послезавтра я вернусь в Питер.
– Вы русская? – старушка с аккуратно накрашенными губами, в белоснежном кружевном кашне обратилась ко мне тотчас же, как я закончила разговор. Она возникла ниоткуда, словно материализовалась из-за высокого серого памятника, обнесенного кованой оградой.
– Да, я из Санкт-Петербурга.
– Я тоже оттуда! – обрадовалась старушка. – В двадцатых годах прошлого века наша семья эмигрировала во Францию. Я стала француженкой, хотя… так и осталась русской.
– Вас можно понять, – улыбнулась я. – Вы же язык совсем не забыли.
– О, два человека, когда захотят, всегда могут понять друг друга! Даже если они говорят на разных языках…
Я не поняла, о ком она говорит, но спросить не успела, потому что старушка сама живо забросала меня вопросами:
– Что привело вас сюда? К кому вы пришли? – И она показала на памятники.
– Я здесь просто брожу… Думаю…
– Конечно, о любви! – догадалась старушка.
– О ней тоже, – призналась я.
И подумала: наверное, любовь действительно умирает, если, приходя на кладбище, думаешь о ней…
– А я здесь на свидании с мужем. Катрин, – представилась она, протянула мне руку в светлой кожаной перчатке и добавила: – Или Екатерина Васильевна, если вам так удобнее.
Ответив на ее бодрое рукопожатие, я назвала свое имя. Катрин взяла меня под руку и подвела к памятнику.
– Теперь я дарю моему Полю цветы, – сообщила она. И с улыбкой заговорщицы добавила: – Вы знаете, что мужчины тоже любят цветы?
Я покачала головой.
– Наверное, я вообще плохо понимаю мужчин…
Катрин посмотрела с участием, и неожиданно для себя я призналась, что хочу расстаться со своей глупой привязанностью, что очень устала от неизвестности…
– С неизвестностью надо примириться, – она коснулась моего рукава. – И тогда вы сможете оценить ее красоту.
– Вы, наверное, привыкли жить воспоминаниями, – сказала я. – А я так не могу.