Дочь? Племянница? И почему оба вечером в купальных костюмах?
Когда я много лет назад учился в университете, Саул Аронович был уже немолод, и сейчас ему уж точно не могло быть меньше шестидесяти пяти лет. Это по крайней мере, а глядя на него трезвым взором — все семьдесят.
— Аня, — протянула мне руку девушка в купальнике. — А вы учились у Семы?
— У кого? — опешил я, в первую минуту не поняв, кого имеет в виду моя новая знакомая.
— У Семы, — проворковала барышня, прижавшись к поросшей густыми волосами впалой груди Саула Ароновича и глядя на меня лукавыми бусинками глаз. — Это я его так называю.
— Моя жена, — представил девушку профессор, обняв за голые плечи. — Проходите в гостиную. Может быть, вы тоже разденетесь заодно с нами?
Очень любезное приглашение, но я отказался. Нет уж, тем более что вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Как-то не привык, знаете ли, раздеваться догола, придя в гости к малознакомым людям…
В гостиной горел камин, а пол был застлан огромным ковром в стиле модерн с геометрическим рисунком. Преобладали разноцветные квадраты, расположенные по принципу домино, что почему-то сразу вызвало у меня ассоциации с азартной игрой. Может быть, этот ковер и призван сразу же сообщать гостю, что ему будет предложена какая-нибудь игра?
Мне указали на низкое кресло возле камина, а сами хозяева уселись прямо на ковре рядом с пламенем. Аня положила голову на костлявые колени Саула Ароновича.
— Наливайте себе сами, — предложил профессор, указав на столик поблизости от меня с картинно расставленными на нем бутылками — тут были виски, коньяк и ликер, а также большая бутыль «Бога Аквы» для разбавления. — Несчастный Димис, — сказал Саул Аронович, отпив маленький глоток из своего бокала. — Вы пришли рассказать нам подробности?
— Отнюдь, — покачал я отрицательно головой. — Подробности вам могут рассказать в милиции, если захотите. Да и нет никаких подробностей, честно говоря. А что касается меня, то я пришел для того, чтобы выслушать небольшую лекцию. Дело в том, что во время учебы я не был слишком силен в древней истории, а теперь жизнь заставляет наверстывать упущенное. Меня интересуют минойцы, как это ни странно.
Я рассказал о знаке, вырезанном на груди у несчастного грека. Профессор кивнул.
— Да, — подтвердил он. — Это минойский топорик, без всяких сомнений. Тем более что бедняга Димис как раз занимался исследованиями минойской цивилизации. Весьма странно занимался, я бы сказал, но это уж другой вопрос.
— Почему другой? — удивился я. — Это именно тот вопрос, с которым я пришел к вам. Димиса Лигуриса убили явно в какой-то связи с его научными изысканиями, и я хотел бы выяснить, в чем именно они заключались. Грубо говоря, в чем тут фишка. Вот вы, например, занимаетесь древней историей, и вас никто не убивает. Наверное, Димис занимался ею как-то иначе?