Сейчас Минос шел этим путем в последний раз — он это точно знал.
Завтра утром осаждающие дворец ахейцы пойдут на штурм, завяжется смертельный бой, и он погибнет.
Война идет уже несколько лет, с тех пор как ахейцы, взявшиеся неведомо откуда, начали прибывать на остров Крит. Эти полудикие люди приплывали на кораблях с материка, где прежде их тоже не было. Никто не знал, откуда они появились, а сами они не умели ничего рассказать. Известно было только, что они пришли с севера, перевалив через горы и постепенно захватив всю территорию. Свой первый город — громадное и неблагоустроенное становище — они назвали Микены. А захватив материк, двинулись дальше и, переплыв узкий пролив, оказались на Крите.
Одно за другим пали местные царства, и лишь самое сильное, Кносс, стояло до этого дня.
Минос поднялся по каменным ступенькам и выбрался на крышу. Раб с почти потухшим факелом молча застыл в стороне. Царь огляделся и потянул носом.
Пахло гарью. Удушливый дым от костров доносился со всех сторон и окутывал город-крепость. Эти костры были хорошо видны сверху, их было сотни, как мириады светлячков. Подошедшие к Кноссу вечером ахейцы отложили штурм до утра и развели костры.
Утром взойдет солнце, и они пойдут на штурм.
— Мы победим? — спросила у Миноса красавица Зар-шаа-ки, любимая, самая желанная наложница, мать его младшего сына. — Мы победим? Что с нами будет?
Увидев из окна клубы пыли со стороны моря и поняв, что это идут ахейцы, она прибежала к царю с этим вопросом. Голубые глаза ее были полны ужаса и наполнены слезами.
— Мы будем сражаться, — ответил Минос, отворачиваясь.
— Мы все погибнем. А что будет с тобой, с другими женщинами, с детьми?
Он пожал плечами. Кто же этого не знает?
— Вас продадут в рабство халдеям или филистимлянам. Или сирийцам. Не знаю, что с вами будет.
Он старался не смотреть на застывшую в страхе Зар-шаа-ки. К чему? Чтобы еще раз увидеть ее красоту? Чтобы испытать желание?
Теперь это не нужно. Утром он погибнет в бою, как воин и царь. Женщины и дети его больше не интересуют.
Царь подошел к краю крыши и всмотрелся в огни, обложившие его город. Самих ахейцев не было, но по количеству костров можно было точно сказать — врагов множество. Гораздо больше, чем защитников Кносса.
Запрокинув голову, царь взглянул на высокое черное небо с мерцающими звездами. Раньше ему казалось, что небо — это шатер, раскинутый над головой. Теперь оно показалось безмерно далеким, отрешенным и безразличным. Что-то чужое и недоступное. Может быть, эти огоньки в небе — лица бессмертных богов?