Ждать осталось недолго. «Принцессе Анне» благоприятствовали ветры, она шла с хорошей скоростью, так что весь путь от американских берегов до Темзы она преодолела за три недели.
Джорджина с той первой ночи знала, что ей снова предстоит посетить Англию, потому что Джеймс обсуждал свои дела с Конни, когда Джорджина была еще на яхте. Ей тогда нельзя было даже поинтересоваться, почему Джеймс не собирался возвращаться на Ямайку и закончить там свои дела. Это было запретной темой, поэтому она не стала создавать себе проблем и спрашивать его. Однако, беседуя на отвлеченные темы с Конни, она сумела спросить его об этом, и тот ответил, что Джеймс, пока ждал, когда соберется его команда, к счастью, нашел себе агента, который занялся его собственностью на островах. Впрочем, на ее интересах это никак не отражалось, хотя ее и разбирало любопытство, что же привело Джеймса Мэлори в Коннектикут с такой жаждой мщения.
Джорджина снова упаковала, готовясь к отбытию с судна, вещи Джеймса, добавив к ним кое-что из своей взятой напрокат одежды. Но на этот раз она заметила, поднявшись на палубу, что Арти и Генри находятся по обеим сторонам трапа и, не скрывая этого, следят за ней.
Это ее позабавило. Если б могла, то она сказала бы Джеймсу, что ему не найти в лондонском порту никакого «жаворонка» (никакого судна типа «жаворонка» или похожего на «жаворонка»). Поэтому он мог быть уверен, что ей некуда бежать, если это его действительно беспокоило. И он знал, что у нее не было при себе денег, поэтому обставлять ее сторожевыми псами не имело смысла. На ней снова было ее кольцо из нефрита, полученное ею в качестве обручального. Одно время Джеймс таскал его на цепочке на шее, но теперь ей вовсе не хотелось снова расставаться с ним.
Кольцо на пальце служило напоминанием о том, что так легко забывалось, – она была замужней женщиной. Легко забывалась и ее беременность, поскольку она совершенно перестала страдать от тошноты и прочих неудобств, связанных с этим. Она даже не начала раздаваться, разве что груди стали немного побольше. А уже прошло два с половиной месяца. Но она никогда больше не упоминала об этом в разговоре с Джеймсом, и он тоже больше ни разу не говорил об этом. Она даже не была уверена, слышал ли он, когда в тот день она в сердцах выпалила ему об этом и, хлопнув дверью, выскочила из его каюты.
Было свежо, и Джорджина поплотнее надвинула на себя тяжелую куртку Джеймса. Порт в середине ноября являл собой унылое зрелище. Холодина, небо густо затянуто облаками, день такой же мрачный, как и ее мысли в тот момент, когда она дожидалась, пока на палубу поднимется Джеймс.