В дверь постучали, и вошедший с позволения лакей внес корзину бледно-розовых роз, источающих головокружительный аромат.
— Букет от его сиятельства графа Анатоля Михайловича Воронина и записка для Марины Александровны, — провозгласил лакей. — Прикажете принять?
Анна Степановна подскочила к букету и схватила корзину из рук лакея, крутя ее во все стороны:
— Ах, какая красота! Какой аромат! Ну, Маринка, — повернулась она к дочери.
Та посмотрела на нее и на цветы в ее руках и улыбнулась.
— Если вам угодно, маменька, то с вашего позволения…
— Да! — радостно воскликнула Анна Степановна. — Ну, что стоишь, — обратилась она к лакею, сунув ему руки корзину. — Записку отдай барышне и ступай за мной. Цветы поставим в воду.
Марина долго вертела карточку в руках, не решаясь прочитать, пока Юля не подошла к ней и не проговорила:
— Не томи меня. Что там?
— «Прекраснейшей из женщин — прекраснейшие цветы», — прочитала Марина. — Довольно банально, не находишь?
— А что ты хотела? Чтобы он тебе поэму написал? Не понимаю, я тебя, право слово, Анна Степановна права, граф — достойная партия.
— Я уже приняла его цветы. Разве этим не все сказано? — Марина повернулась к подруге. — Ах, оставь это. Лучше скажи, вы получили разрешение на выезд?
К сожалению, в молодой семье Арсеньевых не все было так гладко, как хотелось бы: у молодых до сих пор не появились дети, что вызывало беспокойство свекрови Юленьки, которая после смерти супруга стала жить с ними, и нарушало мирную и спокойную атмосферу в доме. Именно поэтому Юленька так зачастила с визитами в дом тетушки Марины — ей совсем не хотелось оставаться наедине с «этой злобной выжившей из ума старухой» и выслушивать, какая никудышная она супруга для Павла, несмотря на прекрасное домашнее хозяйство. Раз не может подарить наследника, значит, плохая супруга, и этим все было сказано.
Арсеньевы надеялись, что сбудутся советы петербургских докторов, которые в один голос твердили, что молодую супругу надо вывезти заграницу на воды. Тогда и появится долгожданный наследник.
— Мы планируем отправиться в путешествие летом, — кивнула Юленька. — Поедем в Баден-Баден, Карлсбад, потом, может, в Париж. Ты же знаешь, чем дальше я от свекрови, тем лучше мой душевный настрой. Это просто домашний тиран! Вся дворня стонет от нее. Где та женщина, которая когда-то стала мне второй матерью?
— Не забывай, она пережила большую потерю, — напомнила подруге Марина. — Будь великодушнее к ней.
— Не могу. Честно пыталась, но не могу. И знаешь…
Их разговор неожиданно прервал стук в дверь. Обе повернулись к открывшейся двери.